Связь времен. Часть 1.

Н. АБАЛКИН
СВЯЗЬ ВРЕМЕН

В октябре 1917 года, всего лишь за несколько дней до Великой Октябрьской социалистической революции. Малому театру исполнилось девяносто три года. То была последняя годовщина в жизни московской императорской сцены. С той — уже более чем полувековой давности — годовщины театр начинал новый исторический отсчет времени — времени социализма.

Вступление театра в новую жизнь — в новую для него и для страны — было знаменательно обозначено встречей с Грибоедовым, спектаклем «Горе от ума», который 21 ноября 1917 года открывал девяносто четвертый сезон, ставший первым советским сезоном в истории старого Малого театра. На следующий день после открытия шли «Шутники» Островского, потом «Плоды просвещения» Толстого — театр отмечал седьмую годовщину со дня смерти великого русского писателя. В последующие дни были показаны «Волки и овцы» Островского, «Венецианский купец» Шекспира и снова Островский — «Таланты и поклонники». И завершала первую неделю сезона «Чародейка» Шпажинского.

Итак, в день открытия первого послеоктябрьского сезона в 396-й раз шла грибоедовская комедия... Значит, все оставалось по-прежнему, по-старому: как и во времена Щепкина, Мочалова, на сцене шло очередное представление «Горе от ума»?..

Нет, не все оставалось прежним. С Грибоедовского спектакля начиналось в ту памятную революционную осень новое социальное истолкование старой классической комедии. А за ним — за первым спектаклем — все ощутимее и явственнее новое начинало заявлять о себе и в других произведениях классической драматургии. С первого же послеоктябрьского театрального сезона они обретали новую, несхожую с прежней, жизнь. Ту жизнь, которая и была им предназначена.

Новый подход к классике начинался пока не на сцене, а в зрительном зале. После революции кардинально изменилась его социальная характеристика, а вместе с этим менялось и восприятие всего происходившего на сцене.

Столько лет слышались в Малом театре горячие, страстные монологи Чацкого! Но вольнолюбивый, декабристский, патриотический подтекст знаменитой грибоедовской комедии, может быть, впервые так радостно открывался всем зрительным залом на тех, первых после революции, представлениях «Горе от ума» с участием Южина, Садовского, Пашенной... Социально чуткий слух нового зрителя улавливал особый, глубоко современный смысл слов Чацкого, когда он говорил о русском народе: «...умный, бодрый наш народ...», когда признавал, что «...нынче свет уж не таков... вольнее всякий дышит...»

В обаятельно непосредственном восприятии трудового зрителя все это относилось к народу, только что свершившему великую революцию. И Чацкого, литературного героя прошлой исторической эпохи, этот зритель воспринимал как своего человека, дружески протягивал ему руку.

Новый зритель, в подавляющем большинстве своем впервые приходивший тогда в театр, был еще мало подготовленным в эстетическом отношении, еще не обладал гармонически целостным восприятием художественного произведения. Но он великолепно разбирался в глубинной социальной подоплеке воспроизводимых театром реалистических картин прошлой жизни. Он самостоятельно, безошибочно угадывал социальную суть взаимоотношений сценических характеров.

Продолжение: часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7