Связь времен. Часть 2.
Начало: часть 1
Н. АБАЛКИН
СВЯЗЬ ВРЕМЕН
Чуткая, обостренная социальная реакция зрителя на все происходившее в старых спектаклях не могла оставаться не замеченной артистами. Вслед за зрительным залом, под его воздействием и они начинали подходить к иному истолкованию классики. В давно исполняемых ролях классического репертуара артисты неожиданно открывали для себя новое, ранее не замечаемое, находили совсем неожиданные возможности художественного обогащения созданных ими сценических образов в пьесах Грибоедова, Гоголя, Островского, Толстого.
Обогащенные опытом своим, они утверждали, что наступившая социалистическая эпоха благотворно сказалась на искусстве актера, придала ему живительные силы. И самое главное, самое решающее — она открыла двери театра для того зрителя, о котором мечтал, которого ждал Малый театр. Только революция могла разрешить вековечную, неразрешимую в прошлом проблему такого органичного слияния искусства с жизнью народа. И разве не знаменательно было, что после революции именно Малый театр первым из московских театров открыл советский театральный сезон!
— Здравствуй, товарищ! — говорил он первому своему зрителю революционных лет.
Встреча с ним не потребовала коренной ломки всего того, что издавна утвердилось в искусстве его актеров, не потребовала некоего приспособления этого искусства для удовлетворения запросов широких народных масс. Театр был подготовлен к встрече с ними всей предшествовавшей своей историей. И авторитетным доказательством тому могут служить слова А. Южина: «Об этой публике всю жизнь грезил и мечтал Малый театр»; слова Е. Турчаниновой: «Ничто не могло помешать артистам, горевшим искренним желанием отдать свой талант и свое искусство освобожденному народу». Такому благородному гражданскому побуждению артиста действительно ничто не могло помешать, оно определилось как его идеал еще в предреволюционную эпоху существования Малого театра.
В те первые послеоктябрьские годы реальной основой сближения театра с новым зрителем, основой их духовного союза суждено было стать классике. Классика, принадлежавшая старому миру, свергнутому революцией, не была похоронена вместе с ним. Революция сохранила классику, взяла ее с собой в новую жизнь как великое художественное достояние народа. В знаменательном этом акте внушительно сказалась могучая творческая, созидательная сила пролетарской революции.
Революция сохранила Малый театр для народа. И, благодарный революции, раскрепощенный революцией, театр обращал к народу свое искусство, свое вдохновение, свои помыслы. Он мог теперь — впервые за долгую свою жизнь, захватившую чуть ли не столетие, — открыто, свободно, счастливо осуществлять выстраданную им миссию подлинно народного театра.
Так легко можно говорить об этом теперь, когда уже достоянием истории стали те далекие годы, то до крайнего предела напряженное время становления новой жизни. Не сразу зажил театр по-новому, не сразу отозвался на голос революции и не сразу отрешился от груза прошлого, сдерживавшего его движение к новому, неизведанному. Одни поначалу просто растерялись, другие испуганно насторожились, даже озлобились, а третьи поддались вдруг наивным иллюзиям аполитичности искусства, уверовали в обманчивую, совершенно несостоятельную возможность его самоизоляции от общества, некоего возвышения над событиями революционной эпохи.
Когда-то подобные настроения, мысли и чувства казались наиглавнейшими,, заполнявшими всю жизнь, все существование театрального коллектива. В действительности же время тут первый и непререкаемый судья, все это предстает ныне в своей объективной, уже далеко не главенствующей сути. Главенствующее для тех дней видится теперь далеко не первостепенным, мелким, оно давно уже отпало, отшелушилось, открыв для широкого обзора реальную, не идиллическую картину ясно наметившегося движения театра к революции, а не от революции.