Связь времен. Часть 3.
Н. АБАЛКИН
СВЯЗЬ ВРЕМЕН
Может быть, в первоначальной своей поре оно покажется еще несколько робким, замедленным, осторожным, даже выжидательным, но направление его обозначилось с ясной определенностью. Уже к первой годовщине театр поставил старого «Посадника» А. К. Толстого, который, по свидетельству А. В. Луначарского, «производил на рабочую и красноармейскую массу неотразимое революционное впечатление». Это было на историческом представлении, обращенном к далеким, трехсотлетней давности временам новгородской вольницы.
Для нового зрителя Дом Щепкина становился, снова сошлемся на Луначарского, одним из любимейших театров. Но не простым, не легким был для него процесс завоевания общественного признания, твердого определения на новых позициях художественного творчества. Театру пришлось перенести труднейшие испытания, пережить дни, отмеченные событиями, преисполненными сурового драматизма. «Левые» силы в искусстве, поднявшие знамя «Театрального Октября», повели непрерывные атаки на бывший императорский театр, видя в нем цитадель культуры старого, разрушенного революцией мира. Свою конечную, как им казалось, «революционную», а в действительности же несовместимую с интересами революции цель они видели в разрушении Малого театра, в полном уничтожении его искусства. В своих печатных органах «левые» обличали старейший национальный театр как оплот «истинной театральной контрреволюции».
Но на самом деле Малый театр и тогда был и оставался оплотом прогрессивного сценического реализма, под знаменем которого русская художественная культура завоевала в XIX столетии мировое признание. В острейшей, накаленной борьбе «нового» со «старым» театр не дрогнул, не изменил своему испытанному знамени. Он не дрогнул в этой борьбе, не отступил и не сдался потому, что на его стороне, а не на стороне «левых», «революционных», «новых» театров был новый зритель.
На одном бурном диспуте с поборниками «Театрального Октября» Александр Южин говорил от имени Малого театра:
— Зачем нам сейчас спорить в такой резкой форме о том, что нужно народу. Уверяю вас, что наш народ сам вынесет нам свой приговор и скажет, что ему нужно в искусстве — глубина содержания и мысли или форма, ничем не наполненная, пустая и непонятная форма. Народ скажет сам, и скорее чем вы думаете. И мы увидим, кто из нас прав!
Приговор, о котором с такой убежденностью говорил Южин, был вынесен не в пользу «левых», не в пользу «революционных» экспериментаторов. После революции рабочий, трудовой зритель прямо-таки хлынул в старый академический театр на представления пьес русских классиков. Для этого зрителя Грибоедов, Гоголь, Островский были несравнимо интереснее, чем сомнительные театральные опыты слишком уж громкоголосых псевдоноваторов. Сводка посещаемости театров убедительнее всего свидетельствовала, какое искусство нужно народу. В те годы в академических театрах не было отбоя от рабочего зрителя, который никак не рвался на спектакли «новых» театров, чьи зрительные залы нередко пустовали.
Рабочий зритель оказывал Малому театру свою общественную поддержку, активно выступал в защиту его реалистического искусства. Одно из таких выступлений приводила в 1921 году газета «Коммунистический труд». Рабочий зритель после посещения Малого театра, не очень-то заботясь о деликатности выражений, с такими словами обращался к представителям искусства метроритма — был и та-той тогда театр: «Господа артисты, зачем вы втираете нам очки и навязываете нам какое-то новое искусство? Если Островский и великий Гоголь посмотрели бы на ваше безобразие, они бы перевернулись в гробу от ужаса.» Нет, господа артисты, искусство вы не переделаете, так оно и останется красивым и изящным».