Ермоловское фойе. Часть 4.
Начало: часть 1, часть 2, часть 3
Ермоловское фойе
БОРИС БАБОЧКИН, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда
К 150-ЛЕТИЮ МАЛОГО ТЕАТРА
Много прекрасных страниц, посвященных искусству артистов Малого театра, написал К. С. Станиславский в знаменитой своей книге «Моя жизнь в искусстве». Тайны актерского творчества пытался он рассмотреть и понять в игре именно тех артистов «старого Малого театра», чьи портреты украшают собой сейчас стены Ермоловского фойе. Но вот среди них я вижу изображение артиста, имя которого упоминается сейчас сравнительно редко. А это несправедливо. Одним из столпов Малого театра, а долгое время и его абсолютным властителем и диктатором был Александр Иванович Южин, фигура интереснейшая и самобытная.
В Ермоловском фойе Южин снят в какой-то суконной курточке. Вероятно, это чистая случайность. Я помню, как на одном бурном диспуте о месте театра в революции, на сцене «Эрмитажа» в Каретном ряду, получив слово от взъерошенного кожано-шинельного президиума, Южин долго разоблачался из своих бобров, с трудом стаскивал с ног большие фетровые боты и в визитном костюме от парижского портного подошел какой-то особо барской походкой к рампе. Он говорил о том, какое богатство культуры дала народу революция и как бережно нужно это богатство хранить, а не разрушать его.
У Южина была удивительная русская речь. Создавалось впечатление, что по-русски говорит он один, а остальные ораторы, хоть и здорово и красноречиво говорят, но как-то не совсем по-русски. Зато такие слова, как «режиссер», «актер», Южин говорил не просто на французский манер, а чисто по-французски. Но вот в «Гамлете» ударение Южин делал на втором слоге, произнося его не просто по-русски, а, я бы сказал, даже несколько провинциально.
Тут я позволю себе отвлечься, заговорить о том, что бесконечно меня волнует. Я имею в виду одну из серьезнейших проблем, стоящих сегодня перед Малым театром. Она имеет не только художественное, но и общественное значение, — это проблема речи.
Сценическая речь артистов Малого театра всегда считалась эталоном правильного и звучного московского говора. Лучшие артисты «старого Малого театра» прославились своим произношением, своей дикцией, умением окрашивать слово и делать из слова — образ. Сценическая речь в Малом театре была образцовой не только с эстетической точки зрения, но даже с чисто научной, филологической. Е. Н. Гоголева, Е. М. Шатрова, С. Н. Фадеева — вот кто понимает всю важность правильной, полнозвучной сценической русской, московской речи! Можно назвать и других, так, например, с отличным мастерством управляет своим речевым аппаратом И. А. Любезнов. Одна из самых блестящих мастериц русского, московского говора — Н. А. Белевцева недавно ушла от нас. Есть и среди молодых актеров, и актеров среднего поколения подлинные хранители традиций бережного отношения к русскому языку, к речи. Но есть и такие, для которых слово «архитектура», например, — непреодолимое препятствие. Со всей горькой откровенностью нужно признаться в серьезных упущениях в этой области. Небрежное, неряшливое отношение к слову стало одно время модным в некоторых, особенно молодых, театрах. Ну и бог с ними. Но когда такая «мода» проникает в Малый театр — это беда. А она проникает... На одном из последних, восторженно принятом публикой спектакле я не расслышал часть пьесы. Пробовал еще раз — нет, не слышу. А я не тугоухий, у меня нормальный слух. Кстати, я совсем не сторонник крика, форсированного звука на сцене, сам говорю на сцене тихо. И знаю многих и молодых и пожилых актеров и актрис, которые говорят тихо, но, чем тише они говорят, тем более они слышны, в этом-то и заключается искусство сценической речи. Так же и в музыке. Когда я слушаю Рихтера, я воспринимаю музыку целиком, получаю впечатление общее. Но я понимаю, что это общее впечатление тем и сильно, что я слышал и каждую ноту в отдельности, каждую восьмую, каждую шестнадцатую. Ни один большой музыкант не позволит себе небрежности. Что, если в Малом театре небрежность, мазня, начнут подтачивать один из основных устоев его искусства — отточенную, отшлифованную и вместе с тем простую русскую речь?!
Думаю, читатель поймет мое совсем не лирическое отступление — ленинское понимание юбилеев как способа «сосредоточить внимание на нерешенных задачах» стало нашим советским, партийным обычаем отмечать празднества такого рода. Именно в дни юбилеев мы должны особенно строго и пристрастно анализировать состояние нынешних наших дел.