В трудных поисках. Часть 11
Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10
Именно такими стали отношения А. Корнейчука с Художественным и Малым театрами, Н. Погодина с театром имени Евг. Вахтангова, А. Арбузова с Театром Революции. Драматурги утрачивали интерес к театру имени МОСПС, потому что черты упрощенной, огрубленной трактовки человеческих характеров становились все более распространенными в его искусстве. Они не верили в серьезную художественную помощь коллектива. Да театр и в самом деле неспособен был сейчас на такую помощь.
Перестал писать драматургические произведения В. Билль-Белоцерковский, отдал в МХАТ свою пьесу «Хлеб» В. Киршон.
Тему народа, простого человека театр Моссовета старался раскрыть в эти годы в основном на историческом и историко-революционном материале. Но выбор и этих пьес, уровень их художественного мастерства также далеко не всегда можно было признать удачным.
Поставленная С. Марголиным и М. Минаевым пьеса А. Даниэля «Хлопчик» (1936) была попросту слабой пьесой, бледно и невыразительно изображавшей участие молодежи в гражданской войне. Столь же серой, неинтересной выглядела ее постановка.
Свою пьесу «Дело рядового Шибунипа» (1936) Л. Никулин посвятил реальному историческому факту шестидесятых годов прошлого века — казни солдата Шибунина, осмелившегося ударить офицера. Драматург хотел привлечь внимание зрителей к горестной судьбе живого, мыслящего, чувствующего человека в царской армии. В пьесе рассказывалось о трагической участи художника-самеродка из крепостных крестьян в царской России. Образ Шибунина был «написан Л. Никулиным искренне, взволнованно; значительно меньше удались остальные персонажи. Автор хотел рассказать о жизни героя в связи с важнейшими социальными, общественными отношениями, складывавшимися в России после отмены крепостного права. Он вывел представителей различных кругов общества — кающихся дворян и самодуров-помещиков, либеральствующих интеллигентов и революционеров из рабочей и крестьянской среды, офицеров-садистов, священников и т. д. Но трактованы были эти образы по большей части примитивно, схематично. В особенности не повезло помещику Иртеньеву, прообразом которого послужил Л. Н. -Толстой, выступивший в военном суде защитником Шибунина. Сложные исторические проблемы заметно упрощались драматургом. Герои более походили на уже примелькавшихся условных театральных персонажей, нежели на художественно обобщенные фигуры действительных, живых людей. К тому же стремление Л. Никулина держаться как можно ближе к реальным историческим событиям сделало пьесу суховато-документальной, порой малодейственной.
Режиссеры В. В. Ванин и К. А. Давидовский задумали поставить пьесу как социальную трагедию. Ванипу-акгеру, исполнителю роли Шибунина, удалось добиться почти невозможного — создать действительно трагедийный характер умного, талантливого человека, затравленного царским режимом и тем не менее духовно несломленного, выступающего фактическим судьей России жандармов, России бар и купцов, Ванин-актер почувствовал исторический смысл эпохи, народную сущность образа Шибунина.
Но Ванин-режиссер не сумел преодолеть ограниченность драматургического материала. В спектакле не было ни глубокого постижения исторической действительности, ни яркого художественного осмысления ее. Почерк театра заметно кренился в сторону натуралистического бытописательства.
В постановке Любимовым-Ланским «Апшеронской ночи» Н. Никитина (1937), напротив, обнаруживалась тенденция к абстрактной, приподнятой и в результате ложной романтике. Режиссер мечтал о социалистической романтике «бури и натиска», «романтике поднимающихся классов», в которой «пульсирует подлинная и огромная страстность. Но такой романтики, страстности, опирающейся на большие мысли, чувства и дела героев, по существу, не было в пьесе. Как и «Город ветров» В. Киршона, пьеса переносила зрителей в революционный Баку." Действие ее относилось к другому этапу в развитии революционного движения — завершающему, победоносному. Однако в изложении жизненных событий драматург не уберегся ни от увлечения экзотикой, ни от внешней мелодраматичности.
Постановка по своему идейно-художественному уровню не только стояла ниже других современных ей революционных спектаклей, подготовленных также к двадцатилетию Октября или поставленных чуть позже. Она утрачивала и то ценное, что было в искусстве театра времени «Мятежа».
Театр явно лихорадило. Он начинал топтаться на месте. Коллектив охватывали сомнения: что делать дальше, как быть?
Продолжение: часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24