В годы войны. Часть 6
Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5
«Мне хотелось показать, какие душевные богатства скрываются под грубоватой внешностью провинциального фельдшера Глобы», — писал П. И. Герата1. Без позы, без патетики, без всякого намека на внешнюю приподнятость раскрывал актер существо героического подвига Глобы, погибшего потому, что надо было спасти жизнь товарищей... «Ну что ж», — медленно произносил неторопливый, громоздкий, кудлатый Глоба — Герата, узнав о новом боевом задании. На минуту он задумывался.
Сосредоточенный, серьезный, он, казалось, окидывал внутренним взглядом всю прожитую жизнь. Но вот озорной, хитроватый огонек вновь загорался в его глазах. «А помирать буду, песни петь можно?» — в привычно шутливом тоне спрашивал он окружающих. Даже в эту минуту он думал не только о себе, но и о тех, кто остается, ради которых он уходил на смерть, и он искренне хотел подбодрить их, вселить в них ту же веру в жизнь, которая была в нем самом.
Не всем исполнителям в этом спектакле удалось передать силу. глубину мыслей, чувств советских людей, сражающихся с врагом, найти и выявить поэзию боевых будней. В постановке были и такие моменты, когда будничность показывалась на сцене ради самой будничности, повседневность ради повседневности. Театр, когда-то так остро чувствовавший великий, грозный героический пафос жизни, пафос ее непреклонного движения вперед — движения через многочисленные тяготы гражданской войны, трудности и препятствия поры первых пятилеток, — учился теперь познавать героическую поэзию советской действительности— поэзию гнева, возмущения, поэзию порывов сердца человеческого в дни столь же трудные — дни всенародного отпора вражескому нашествию.
Искренен, правдив и прост был командир автобата Сафонов в исполнении Б. А. Лаврова. Актер играл русского человека хорошей души. Усталый, небритый, измученный Сафонов-Лавров проявлял необычайную честность, чистоту во всем, что он делал и говорил. Но ему не хватало внутренней силы командира, воли организатора масс. Простота уступала место внешней простоватости. В игре актера проявлялись черты обытовленности, приземленности, прозаизма. Героической, поэтической обобщенности недоставало также трактовке роли матери Сафонова Марфы Петровны — Е. О. Адамайтис. В игре же А. Н. Андреева, выступившего в роли Васина, напротив, заметна была взвинченная, искусственная эмоциональность, напоминавшая старые работы театра. Поиски новых художественных путей отражения современной действительности велись еще неровно, противоречиво.
Но уже этой постановкой театр взволнованно, проникновенно говорил об огромном духовном росте советских людей, о могучем нравственном подъеме народа, о том, что героями в Великую Отечественную войну становились тысячи наших современников. В памяти встает небольшой зрительный зал драматического театра Алма-Аты, где играл зимой 1942 года театр имени Моссовета, затихшие ряды зрителей, внимательно следящих за игрой актеров. «Зритель уходит после этого спектакля не только глубоко взволнованным, обогащенным новыми 'мыслями и чувствами, но и более сильным, собранным, — уходит с удесятеренным стремлением отдать всего себя делу великой борьбы, которую ведет наш народ за честь и свободу Родины»,— писал А. Бо¬гуславский.
Как и «Русские люди», спектакль «Фронт» был подготовлен театром в сжатые сроки — за два — два с половиной месяца. А. Корнейчук написал свою пьесу летом 1942 года, когда немецко-фашистские войска прорывались к Волге и Баку, стремились к глубокому охвату Москвы, когда Красная Армия, нанося жестокие удары противнику, сама также испытывала тяжелые потери. «Спектакль переставал быть зрелищем, он становился чем-то более значительным, — писал Н. Д. Мордвинов о постановке «Фронта». — Сердце наполнялось гордостью за отечество, способное в труднейшие дни своего существования, когда все заботы, казалось, были направлены на непосредственное ведения боя и экипирование этого боя, — вдруг в эти дни с такой непримиримостью, так самокритично и так открыто и смело ставить перед страной подобные вопросы! В самом этом факте народ видел силу и величие нашего строя, еще раз ощутил его непобедимость».
Среди многочисленных сценических интерпретаций «Фронта» спектакль театра имени Моссовета был близок по своим стилевым художественным особенностям постановке той же пьесы в Московском Художественном театре, где режиссура старалась прежде всего передать самые страстные, самые острые политические мысли драматурга путем углубленных психологических характеристик.
Продолжение: часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23