В годы войны. Часть 7

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6

Генерал Горлов в исполнении П. И. Герата не обладал той значительностью и своеобразным личным обаянием, какими наделил героя игравший эту роль в театре имени Евг. Вахтангова А. Д. Дикий. На сцене театра имени Моссовета Горлов был человеком меньшего масштаба, более заурядным, ограниченным в своих возможностях. Горлов — Герата со смаком говорил о своем «земляном нутре», о том, что душа у советского человека простая, «бесхитростная». В нем и в самом деле жила искренняя любовь и привязанность к родной земле. Он бы «голову оторвал», «мозги вправил» каждому, кто хоть немного усомнился бы в этом. Что-то кряжистое было в его плотной, широкоплечей фигуре, скуластом лице. Но с первых же фраз, произносимых Горловым — Герага, становились очевидными и его известная игра в простоту, его кичливость своим происхождением. Выразительной была манера речи Горлова — Герата; в ней очень точно актер передавал сочетание грубоватости тона с намеренной пренебрежительностью интонаций. Горлов — Герага то грубо кричал, то как-то почти напевно вещал нотации и приказы своим подчиненным. Он был абсолютно убежден в своей незаменимости именно благодаря пресловутому «земляному нутру». Эта упрямая убежденность мешала ему всерьез задуматься о себе, словно ширмой отгораживала от окружающего мира.
Горе Горлова — Герага, потерявшего единственного сына, выглядело искренним, человечным. В этом отношении его трактовка роли приближалась к решению образа И. М. Москвиным в Художественном театре. Но вместе с тем П. И. Герата и Ю. А. Завадский не верили столь решительно, как это было в постановке MX AT, в возможность быстрого перерождения Горлова. Спектакль в театре имени Моссовета кончался верно: театр не давал решительного ответа на вопрос — исправится Горлов или нет. Зрителю предлагалось задуматься над этим самому. Трактовка роли говорила о том, что дальнейшая судьба генерала может сложиться по-разному.
На первый взгляд могло показаться неожиданным утверждение Завадского, что «театр хочет создать из материала пьесы яркий, жизнеутверждающий спектакль». Вместе с тем режиссер совершенно верно понял замысел драматурга. Оптимизм «Фронта» состоял в том, что в самой остроте и беспощадности обличения заключалась безграничная вера автора в преодоление недостатков, в полную победу над врагом.
Будущее войны, неминуемую победу олицетворял в спектакле передовой советский командир, молодой талантливый генерал Огнев в исполнении Н. Д. Мордвинова. Актер играл в свойственной ему эмоциональной, романтической манере. «Огнев — это утверждение творческой личности, утверждение интеллекта. Огнев — это горячий, свободный творческий ум советского человека», — так понимал Мордвинов существо исполняемой им роли.
Огнев — Мордвинов был внешне строг, подтянут и деловит. Лишь черная повязка на голове, закрывающая рану, да статная фигура и по-особому проницательный взгляд несколько отличали его внешне от других военных, заполнявших сцену театра. Думая о генерале Огневе, сыне школьного учителя из села Вороньи Плоты, Мордвинов представлял его себе человеком высокообразованным, знающим несколько языков. За внешней деловитостью и сдержанностью героя актер выявлял его энергию, страстное, волевое начало. Ведь недаром Корнейчук дал герою фамилию Огнев. Значит, смелым, горячим, со всем жаром непреклонной веры отстаивающим свои убеждения представлялся он в воображении драматурга. Таким же увидел Огнева и Мордвинов.
Главным же в трактовке актера стало ощущение талантливости, творческой одаренности Огнева. С наибольшей выразительностью это выявлялось в третьей картине спектакля — центральной картине в исполнении Мордвинова, когда, в противовес ошибочному плану Горлова. Огнев выдвигал свой, новый план — план наступления, обеспечивающий победу. На глазах у зрителей происходило в этой сцене рождение плана сложной и смелой операции. Неудержимая уверенность Огнева в победе передавалась всем членам его штаба. Охваченные общим радостным предчувствием скорого разгрома врага, они склонялись над картой, уточняя детали операции.
Образ Огнева был неотделим в общем решении спектакля от образов бойцов, на которых опирался молодой генерал, в расчете на которых строил свои планы.
...Декорации изображали окоп, расположенный неподалеку от села Вороньи Плоты, дорогу над ним с торчащим столбом и немецкой надписью. Солнечный свет ясного зимнего дня заливал покрытую снегом равнину, тесное пространство окопа, где разместились поеживающиеся от холода одетые в белые маскировочные халаты бойцы. 
 

Продолжение: часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23