В годы войны. Часть 23

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22

Речь шла о подъеме актерского искусства театра в целом, а также об общем подъеме, росте его режиссерского мастерства. Ясная, определенная ориентация на актера, стремление раскрывать мысли художественных произведений в первую очередь через актерский образ побудили Ю. А. Завадского почти полностью отказаться в эти годы от режиссерского показа, всемерно развивать творческую инициативу исполнителей. Обращаясь к различным по жанру и по художественному строю драматическим произведениям, режиссер прибегал и к разным приемам и методам ведения репетиций.
Если, репетируя «Забавный случай», Завадский требовал «немых» репетиций, движений без слов, своего рода пантомим, по-своему развивая прием, ведущий актера к образу путем простых физических действий, то в «Нашествии» он, напротив, удерживал исполнителей от раннего обращения к действию, предлагал еще подумать, еще посидеть за столом, прежде чем перейти к поискам внешнего поведения героя. Если в «Нашествии» он не рисовал перед исполнителями картин будущих сцеп, эпизодов, обстановку, место действия пьесы, то в «Отелло» он считал вполне возможным и даже необходимым это делать. Он пробовал свои силы в создании трагического спектакля и комедийного, в воплощении разного рода психологических, поэтических пьес.
Именно в эти годы можно было наблюдать своеобразное органическое объединение в творчестве Завадского ряда черт художественного наследия Вахтангова и Станиславского. Неверно было бы разделять так: вахтанговские традиции — «Забавный случай», развитие наследия Станиславского — «Нашествие». Процесс был сложнее, глубже. В искрометном «Забавном случае» жили традиции работы Станиславского над комедийным спектаклем. А в психологически напряженном, лирически чистом «Нашествии» содержались черты, идущие от Вахтангова, его поисков единственной для каждого отдельного сценического произведения, определенной, яркой, художественно активной театральности.
И, наконец, о возросшей художественной культуре театра говорила художественная цельность его последних работ — единство ансамбля, средств и приемов художественной выразительности, единство в понимании особенностей разных по своим жанровым признакам произведений. Эта цельность была качественно отличной в «Нашествии» и «Отелло», в «Отелло» и «Забавном случае». Вместе с тем во всех этих разных работах чувствовалось единство общих художественных позиции коллектива, единство в ощущении природы театрального творчества. Психологическое искусство театра, в первую очередь самого Ю. А. Завадского и его учеников, действительно поднялось в эти годы на новую высоту — оно стало средством раскрытия современных тем, наполнилось острым политическим содержанием, идейной страстностью и целеустремленностью.
Прощаясь с коллективом, газета «Казахстанская правда» писала: «Два года, проведенные вдали от Москвы, в новых и необычных условиях, среди трудностей, вызванных военным временем, явились серьезной проверкой жизнеспособности и творческой устойчивости театра имени Моссовета. Театр, руководимый Ю. А. Завадским, выдержал эту проверку с честью. Он возвращается из Казахстана внутренне окрепшим, выросшим, созревшим для разрешения самых сложных творческих задач». За большую творческую и общественную работу правительство Казахской ССР присвоило группе работников театра имени Моссовета звания народных и заслуженных артистов республики, наградила почетными грамотами Верховного Совета Казахской ССР. Среди награжденных были директор театра Е. И. Александрова, А. Н. Андреев, М. Ф. Астангов, О. И. Пыжова, Б. В. Бибиков, Н. П. Темяков, Р. А. Карелина-Раич и другие.
По возвращении в Москву театр выступил со своего рода творческим отчетом. Театральный сезон 1943/44 года был богат значительными актерскими и режиссерскими работами. Один за другим приезжали с востока коллективы театров Москвы и знакомили зрителей со своими лучшими постановками. Спектакли, показанные театром имени Моссовета, привлекли к себе особенно пристальное внимание. Они представляли собой своеобразнуго творческую декларацию коллектива на новом этапе его развития. «Главное в том, что театр имени Моссовета в суровые годы войны окреп, возмужал и вышел на широкую дорогу большого искусства», — так встретила московская критика первые спектакли театра.
После пережитого в конце тридцатых годов тяжелого творческого кризиса театр вновь занимал свое место среди передовых театральных коллективов страны. Он стал сдержаннее, вдумчивее.
Разительно непохожи друг на друга «Шторм» 1925 года и «Нашествие» 1943 года на сцене одного и того же театра. Многое связано здесь с различием исторических эпох, разным уровнем развития советского театрального искусства, своеобразием творческих индивидуальностей постановщиков и исполнителей, изменением художественного стиля театра и методе воспроизведения им на своей сцене образа народа. И вместе с тем при всей непохожести спектакли близки гражданственностью, истинной, глубокой народностью, наиболее полно выявившейся в искусстве театра за все время его существования именно в этих, таких разных на первый взгляд произведениях.
Заслуги театра в развитии искусства были отмечены правительством. В 1942 году за исполнение роли Надежды Дуровой В. П. Марецкой была присуждена Сталинская премия, в 1943 году ей же было присвоено звание народной артистки РСФСР. В 1942 году звание народного артиста РСФСР получил Ю. А. Завадский. В 1945 году за постановку спектаклей «Нашествие», «Отелло» и «Встреча в темноте» он был награжден Сталинской премией.
Наступили торжественные, по-особому волнующие дни, предчувствие которых выражало искусство театра предшествующих лет. Почти каждый вечер, а в иной вечер три-четыре раза подряд, в антрактах перед рампой появлялся кто-нибудь из работников театра и оглашал только что полученные сообщения об освобождении Красной Армией новых и новых городов. Близился и наконец наступил день всенародной победы над гитлеровским фашизмом. Театр имени Моссовета встретил этот день в пору художественной зрелости, полным сил и горячего желания служить своим искусством народу.