К новому. Часть 14

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13

Театр имени Моссовета, крепко связанный всем своим творчеством с развитием советской драматургии, с особой остротой ощутил на себе се отставание от жизни па рубеже сороковых и пятидесятых годов. Творческий кризис, пережитый коллективом в эти годы, был в известкой степени отраженным, вторичным по отношению к драматургии. В то же время театр был в полной мере ответствен за качество выбранных пьес, за то снижение требовательности, которое проявлялось при составлении репертуара. Вступив в послевоенный период творчески, граждански зрелым, коллектив поначалу очень горячо, активно старался идейно и художественно углубить недостаточно полноценный драматургический материал. Но активность и настойчивость постепенно начинали сникать, живое, психологическое искусство актеров и режиссеров театра стало терять глубину и художественную яркость.
О постановке пьесы Н. Винникова «Чаша радости» (1950), переносящей зрителей в лесной, болотистый край, где возникала гигантская народная стройка, Б. IO. Оленин писал: «Наш народ судит и оценивает людей по их делам. Так в жизни. Так и в театре. Если драматург только декларирует качества своего героя (запомните — он, дескать, и талантливый, и умный, и смелый), но не раскрывает эти качества в поступках, зритель не верит на слово. Помню, с каким безразличием слушал зрительный зал речи начальника строительства Кравеца в спектакле «Чаша радости» Н. Винникова. Те, к кому Кравец обращался на сцене,— артисты, игравшие колхозников,— хлопали, а зрители холодно молчали. Зрители видели, что Кравец красив только в речах своих, а в делах он — ни рыба ни мясо. А драматург этого не заметил и пытался поднять своего героя на недоступную ему высоту».
Репетируя роль Дюмон-Тери в пьесе Д. Храбровицкого «Гражданин Франции», Р. Я. Плятт был искренне увлечен биографией прообраза героя пьесы, выдающегося ученого и самоотверженного борца за мир Фредерика Колио-Кюри, хотел, правдиво, ярко рассказать советским зрителям о нем и его борьбе. Но пьеса лишь иллюстрировала основные моменты жизни героя, оставаясь на уровне беглой информации, хроники, не достигая действительно художественного обобщения событий.
Она не давала возможности актеру осуществить поставленную им перед собой задачу. С глубоким уважением относясь к прообразу персонажа, Плятт не любил, почти ненавидел роль.
Известная узость, ограниченность в раскрытии народной темы была свойственна ряду произведений советской, драматургии и театра в период 1948—1952 годов. Эти годы внесли мало ценного в трактовку народной темы советским искусством. Наметилось даже известное отклонение от важных принципов воплощения образа народа искусством социалистического реализма.
В основе идейной, эстетической программы советской драматургии и театра всегда лежало стремление к широкому и многогранному воплощению народной жизни без ее идеализации и украшательства, глубокое раскрытие героического пафоса, романтики в борьбе за социалистические идеалы без искусственной приподнятости или экзальтации. Лучшие создания советского искусства были всегда решительно чужды внешней монументальности, пышности и декоративности. Они говорили о простых, скромных людях, об их столь же простом и естественном жизненном поведении, в каком бы художественном жанре ни выражала себя народная тема. Эту важную черту советского искусства очень точно определил А. Д. Попов, говоря о спектакле «Сталинградцы»: «В «Сталинградцах» Ю. Чепурина нужно было схватить деловые будни кромешного ада войны и в этой деловой, суровой стойкости людей, «стоящих насмерть» во имя жизни и свободы своего народа, раскрыть природу нашего героизма, лишенного позы и аффектации».
Теперь, в послевоенные гсды, в некоторых произведениях драматургии и театра, посвященных Великой Отечественной войне и новому периоду в жизни советского общества, заметно стали проявляться черты искусственной приподнятости, величавости, декоративности. Тенденции эти можно, было увидеть, например, в творчестве московских театров — ЦТСА и Театра драмы. А рядом, на других сценах, в то же самое время появлялись спектакли, свидетельствующие о приниженном, упрощенном, обытовлениом изображении современности. Казалось бы, тенденции эти взаимно исключали друг друга. Но на деле они имели один и тот же корень — недостаточно глубокое проникновение в жизнь народа. То и другое в равной степени отражало влияние культа личности И. В. Сталина на развитие советского художественного творчества. Скучные, иллюстративные, внутренне пассивные произведения появлялись в эти годы на сценах многих театров. Такими внутренне бесстрастными, неопределенными по жанру, лишенными значительных, запоминающихся характеров были и спектакли театра имени Моссовета «Опасный перекресток», «Чаша радости», «Особое мнение», «Товарищи-москвичи».

Продолжение: часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29