К новому. Часть 24

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23

В меньшей степени удался театру образ руководителя и вдохновителя заговора — Сомова. Тема исторической обреченности политического авантюризма Сомова и других получила воплощение во многих разнообразных характерах спектакля, но не достигла должного масштаба и силы как раз в образе главного персонажа. Из многих чувств и побуждений, обусловливающих деятельность Сомова, К. К. Михайлов чрезмерно выделил страх — страх за свою шкуру, пересиливают даже его страх перед новой жизнью, столь важный для горьковского персонажа. Слабее изобразил актер свойственные Сомову честолюбие, политиканство, приспособленчество, двоедушие, а главное — его способность фашистской демагогией увлечь за собой врагов помельче, попроще. Спектакль реалистически передавал остроту классовой борьбы в момент окончательной ликвидации враждебных пролетариату . социальных сил. Однако в некоторых сценах, как, например, в сцене пьяной оргии бывшего фабриканта Лисогонова (Н. Г. Чиндорин) и «учителя пения» Троерукова (Б. А. Лавров), режиссура и исполнители желая обнажить звериную сущность, патологическое уродство душ персонажей, попали в плен внешних, натуралистических приемов. Реалистические персонажи Горького начали напоминать паноптикум, утрачивая свой человеческий облик, а вместе с этим и свою достоверность.
Театр имени Моссовета познакомил московских зрителей с незаслуженно забытой пьесой Горького. Сатирически обличая «бывших людей», театр взволнованно раскрывал героический пафос новой жизни в образах комсомольца Миши (А. М. Адоскин), старого рабочего Крыжова (Г. А. Слабиняк), племянницы большевика Терентьева — Людмилы (Т. А. Чернова). Но, как и ряду других работ театра этих лет, спектаклю не хватало единства стиля актерского исполнения, полноты и завершенности в воплощении режиссерского замысла.
С трудом освобождался коллектив от штампов, появившихся в его искусстве на рубеже сороковых и пятидесятых годов. С особой очевидностью это отразилось на постановке современных пьес.
В пьесе молодого драматурга А. Кожемякина «Беспокойная должность», рассказывающей о труде журналистов, постановщиков Ю. А. Завадского и Ю. А. Шмыткина привлекла ее главная тема, выраженная в словах одетого из героев — «Жизнь — это больше, чем жить. Если, ты живешь « дышишь, ты еще не живешь. Если ты живешь и борешься — вот тогда ты живешь. Живешь удивительно щедро и красиво». Со сцены прозвучали поэтические интонации в передаче современной действительности. Перед зрителями появился нелюдимый на вид, лохматый, суровый человек — журналист Ершов — Р. Я. Плятт. Словно отправляясь в бой, садился он писать фельетон о тунеядце, хапуге директоре завода Колотухине, острие своего пера он хотел направить против всех вредных стране и народу людей. Творческая, напряженная, беспокойная жизнь ворвалась в спектакль в этом образе, Лирическое ощущение автором ее бурного ритма, устремленности в будущее передал также А. А. Консовский в роли заместителя редактора областной газеты Тополева. Но в спектакле было много штампов, идущих от пьесы, — нечестный хозяйственник, очковтиратель Колотухин, честолюбец, карьерист Алмазов, покровительствующий Колотухину и иже с ним, недалекий секретарь городского комитета партии Руданов, мещанка, сплетница жена Колотухина— Лукерья Филипповна и другие. Создавалось впечатление, будто на одних подмостках встретились актеры разных творческих направлений, разного уровня художественной требовательности — одни добросовестно стремились глубже проникнуть в психологическое содержание ролей, передать взволнованный жизненный пафос, заключенный в них, другие привычно пользовались примитивными внешними приемами, случайными жанровыми красками, скользя по самой поверхности действительности.
Неровность в главном — в глубине и силе проникновения в сегодняшнюю советскую действительность, злоупотребление жанризмом, внешней театральностью в ущерб правде, тонкости психологического анализа — все это было также и в поставленном Ю. А. Завадским и
Е. И. Страдомской спектакле «Первая весна» по «Повести о директоре МТС и главном агрономе» Г. Николаевой (1955). 
 

Продолжение: часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29