Дуэт от Цюрупы

Ширвиндт и Державин под крышей “Сатиры”

Московский Театр сатиры открыл новый сезон и малую сцену. Она расположена над главной, непосредственно под крышей. Сначала на штурм "Чердака" (так называется сверкающее свежим евроремонтом помещение) бросили тяжелую сатировскую артиллерию – Александра Ширвиндта и Михаила Державина. Они вдвоем сыграли новый спектакль “Привет от Цюрупы!” по мотивам Фазиля Искандера.

“Ой, бля!” – первое, что произносит медлительный герой Александра Ширвиндта. Он появляется на сцене точно чемодан с хорошим настроением. Неизвестно, что радует публику больше: само знакомое лицо или то, что оно обросло густой бородой. Державин радует сам по себе, и без бороды, и без междометий.

Ширвиндтовский персонаж называется Думающий о России, персонаж Державина – Американец. Случайно встретившись в холле московской гостиницы, они проводят вместе часа полтора, столько же, сколько идет спектакль. Любознательный Американец получает уроки русского языка и российской психологии, столь же загадочной и чуждой логике, как и русская душа. Текст Фазиля Искандера движется не от события к событию, но от репризы к репризе. Восстановить ход авторской мысли зрителю невозможно, запомнить десяток остроумных реплик – посильно.

Предъявлять претензии к литературе или режиссуре здесь неуместно. Это ведь и не спектакль вовсе, а нечто вроде творческой встречи, симпатичного клубного мероприятия, где все построено не на увлечении, а на стабильном доверии между публикой и ее любимцами. Если кто им не доверяет, то лучше выйти вон, чтобы не мешать остальным получать удовольствие. Скажет актер слово глухим голосом – зал смеется. Произнесет что-то в нос – публика радостно хихикает. Кашлянет – опять смех. Вытряхнет урну с окурками – почти овация. Коллеги-трагики, пришедшие на спектакль, должны бы в темноте себе локти кусать: им секретов волшебства этого дуэта не познать.

Распределение амплуа в эстрадной паре народных артистов Ширвиндта и Державиным эакрепилось не сегодня. Маска “Алексан Анатольч” обычно пребывает в расслабленном состоянии, маска “Михал Михалч”, напротив, сосредоточенна и серьезна. Первый – подуставший скептик и увалень, знающий невысокую цену всему на свете, второй – непосредственный и доверчивый живчик. Первый постоянно подкалывает второго, но как бы любя, по-отечески; второй недоумевает, но не до полного идиотизма. Чем старше и устойчивее их дуэт, тем слабее конфликт между масками, тем меньше нового комического топлива требуется для смехового эффекта. Радует уже то, что они по-прежнему вместе.

Сами актеры, как воспитанники серьезной школы, считают, что выходить на театральную сцену только с этими масками все равно что выходить голыми. И если бы они ограничивались тем, чтобы задрапироваться простыми скетчами вроде искандеровского “Цюрупы”, можно было бы от души пожелать дуэту творческого долголетия, коммерческого успеха и – удалиться восвояси.

Оказывается, однако, что они и режиссер Сергей Коковкин вынашивают за пазухой большую, заветную идею, которую и предъявляют в финале. Ровное освещение сцены вдруг меняется, запускается поворотный круг, русский с американцем пролезают в какую-ту “космическую” дыру, оказываются в “инфернальном” черном пространстве, а потом, забравшись под музыку Нино Рота на крышу декорации, ложатся на животы и умиротворенно машут руками – то бишь облетают мир, посылая привет разным народам, общественным формациям и всем своим видом проповедуя исторический оптимизм и любовь к жизни.

Заключительный пафос “Привета” настолько нелеп и безвкусен, что обезоруживает. Прямо не знаешь что сказать. Хотя каждому любознательному американцу давным-давно известно: в России даже балагур почему-то непременно хочет быть чем-то большим, чем просто балагуром.

Коммерсант, 11 сентября 1999 года
Роман Должанский
Источник: http://kommersant.ru/doc/225386