menu-options

«У нас в коллективе почасовая оплата…»

Такое множество именитых гостей в Театре сатиры встретишь не на каждой премьере. В партере артисты, художники, композиторы, директора других театров здоровались друг с другом через ряды, обменивались репликами, пока рядовая публика занимала ярусы. В этот вечер тысячный зал был забит до отказа – все ожидали праздника, который, как оказалось, нельзя называть юбилеем (цифра не кратна 25-ти). Поэтому и денег на торжество городские власти не выделили. Столь несмешную дату театр справлял своими «смешными силами»….

Рассаживались долго. Наконец, погас свет, в оркестровой яме мелькнула голова дирижера, и оркестр заиграл бравурную музыку из старого спектакля. Бордовый занавес подсвечивается праздничными лучами, в зале единодушие и милота… Так, наверное, должен начинаться праздник в каком-нибудь старом патриархальном заведении, но только не в Театре сатиры. И действительно, едва музыка стихла, голос Юрия Васильева объявил: «За дирижерским пультом… Шурочка Анатольевич Ширвиндт». Дирижер в манере уставшего мэтра обернулся к залу, и публика вскочила со своих мест, устроив продолжительную овацию.

В этот вечер, кстати, аплодировали стоя еще не раз. Таких оваций удостоилась, например, и Верочка Кузьминична Васильева – именно так, ласково, объявляли здесь каждого корифея труппы.

Никакой фамильярности или «шутливых потуг» в подобном обращении не было, это всего лишь часть закулисной атмосферы, которую в честь праздника решили перенести на сцену. Дело в том, что со времен Плучека театр славился своим пиететом перед молодыми артистами. Здесь так и обращались по селектору, вызывая на сцену: Шурочка Ширвиндт, Спартачок Мишулин, Андрюша Миронов, Мишенька Державин, Толечка Папанов... Сегодня от той молодежи остались, увы, поседевшие единицы. Но память о времени, когда «все были молоды и счастливы», в «Сатире» жива.

Едва Ширвиндт обернулся к пюпитру и его рука, дирижируя оркестром, заплясала в такт музыке, – раздались очередные овации. Звучал знаменитый проигрыш из «Интервенции». Широкой публике музыка знакома по телеверсии концерта, где Андрей Миронов исполняет куплеты самовлюбленного конферансье Брунталя (точнее, «исполняет» он их лишь на пятой минуте, а все предшествующее время старается своими экспромтами раскачать зал).

Раскрылся занавес, но только вместо Миронова на сцене оказался стройный ряд молодежи, исполняющей, как и он в свое время, подобие вялой чечетки. Музыка играет, вот-вот их бесформенный танец перерастет во что-то праздничное и яркое. Но ничего не происходит. На третьей минуте этого исполнения раздается хладнокровная реплика одного из артистов: «У вас время есть?» Зал вновь взрывается аплодисментами (всем помнится, как это произносил Миронов). А еще через минуту другой артист так же железно резюмирует: «У нас навалом». И, наконец, звучит коронная реприза: «У нас в театре почасовая оплата…»

Пусть в этом приеме нет никаких новшеств, но действует он безупречно, пробирая до мурашек от мысли, что театр не только помнит свои хиты, но и живет памятью об артистах, которые принесли ему славу: в их числе Миронов и Папанов, Пельтцер и Токарская, Менглет и Мишулин, Аросева и Рунге…

Корифеев, первачей труппы вспомнили в небольшой ретрохронике, причем многие фамилии сопровождались криками «браво» из зала. Для связи времен на празднике сыграли фрагменты современных спектаклей, но все же самой увлекательной частью стали, безусловно, капустные номера, в которых Театр сатиры словно смеется над собой и над своим названием, заложником которого он является вот уже 90 лет. В частности, на одной из старых затертых кинолент слышно, якобы, как бунтующие крестьяне требуют от власти: «Давай сатиру!» А на другой пленке – Ленин уговаривает Сталина поскорее «открыть в Москве Театр сатиры». Дело это архиважное, поскольку «на дворе уже 1924 год, а я боюсь не дожить – меня что-то прострелило».

Была здесь и хроника недавнего времени. Так, в частности, говоря о Валентине Николаевиче Плучеке, который возглавил театр в 1957 году, Виталий Вульф отмечает две его постановки пьес Маяковского «Баню» и «Клоп»: «Клоп – насекомое из отряда полужесткокрылых. Подобно чайке на занавесе МХАТа, клоп мог бы расправить свои полужесткие крылья на занавесе Театра сатиры». Посмеялся театр и над своим прошлогодним поступком, когда в преддверии выборов мэра Москвы на фасаде появился огромный плакат с изображением Собянина и подписью: «Театр с вами». На этот раз в капустнике плакат назвали животворящей иконой преподобного Сергия.

Сам Александр Ширвиндт появлялся на сцене не раз, но, в основном, в лирическом образе – в ипостаси старожила театра, от которого все время ждут смешного (под стать этому образу вечер назывался «Грустно, но смешно»). Об этом говорил его Орнифль (коронная роль артиста), об этом же пелось и в романсе: «Соль не в шутках уже, а в суставах»… Но все же образ оставался образом. И под занавес не обошлось без фирменного экспромта Александра Анатольевича. На сцену пригласили главу Департамента культуры Москвы Сергея Капкова, и Капков свою праздничную речь завершил словами: «Мне, право, неловко, что я в столь торжественный день поднимаюсь на эти подмостки. Ведь, как вы помните, когда отмечалось 50-летие Театра сатиры, то Фурцеву к микрофону не приглашали». На что Ширвиндт отреагировал моментально: «Сережа, я бы тебе ответил, но… неудобно перед Фурцевой». Зал лежит от смеха. Занавес.

 

Театрал

Виктор Борзенко

Источник: www.teatral-online.ru/news/12402/

Еще рецензии на представление «Грустно, но смешно»

"Щука" вековой свежести