Золушка строгого режима
В Московском театре мюзикла поют «Все о Золушке» на музыку Раймонда Паулса в постановке Олега Глушкова. Идея пьесы принадлежит писателю Дмитрию Быкову.
Свеженькая премьера Театра мюзикла более всего похожа на ту самую смесь, разбирать которую злая мачеха заставила героиню классической сказки. В мешке этой постановки все перемешалось: спектакль для взрослых и спектакль для детей, тексты — воспоминания об «Обыкновенном чуде» и тексты, которые органично смотрелись бы в исполнении Евгения Петросяна. Среди авторов громко заявленный Дмитрий Быков (которому принадлежит, как выяснилось, лишь идея пьесы) и тихо сочинивший все тексты Сергей Плотов. Зато по поводу авторства постановки нет вопросов – за все отвечает Олег Глушков.
Детям предназначена меньшая часть – безоговорочно обаятельные мыши (с которыми еще можно бесплатно сфотографироваться в антракте) да отсылка к аниме в костюмах Ольги-Марии Тумаковой. Даже время против них: три часа для юных зрителей — много. Но то, что предназначено взрослым — новый поворот сюжета (Золушек здесь, собственно, две: еще одной оказывается состарившаяся Фея, которую в свое время не разыскал с туфелькой нынешний Король), а также новая манера изложения этой истории, — говорит о довольно смутном представлении театра о своей целевой аудитории. Или, наоборот, слишком ясном.
Елки в лесу обсуждают нерешительного дровосека: «Похоже, он не врубается, кого надо вырубать». Нет, оставим в стороне всю эту сцену, когда деревья жаждут быть срубленными, чтобы попасть во дворец, и избранная счастливица сладко шепчет под топором что-то вроде «девочки, до свидания». Не будем вспоминать ни экологию, ни гендерные проекции – иначе нас, как женскую теннисную ассоциацию, обвинят в отсутствии чувства юмора. Но – «он не врубается»? Впрочем елки – деревья, что с них возьмешь, живут без университетского диплома.
Но Фея разговаривает еще эффектнее. «Мачеха прессует?» — интересуется она у Золушки. «Я сейчас тебе помещение в морге освобожу», — обещает той самой Мачехе; «И чтобы пешка вышла все-таки в ферзи / три слова есть: не верь, не бойся, не проси», — это программный монолог. Это вообще-то шесть слов. Ну если «не» с глаголами писать раздельно. То есть Фея у нас, видимо, отсидела. Судя по манерам и лексикону – по уголовной статье. Возможно, была на «строгом режиме». Таскает с собой бомбу в виде тыквы. Отлично. Пошли дальше.
«Вот бы жизнь прожить в обнимку / Сохранить любви пылинку», — поет воссоединившаяся старшая парочка, Король и Фея. Наиболее изобретательно (и вместе с тем достоверно) выглядят сотворенные персонажи – охранники королевского дворца, срисованные с воинов фейсконтроля: интонации, пластика, трогательность мяса без мозгов. Этому мюзиклу вообще-то только кажется, что он иронизирует над гопотой, шансоном и прочими необходимыми элементами сегодняшней жизни. Потому что со зрителями он разговаривает именно на их языке, иногда звучащем искусственно, а иногда – как родной.
Правда, встречается и другое – шуточки апеллируют к памяти старшего поколения. «Народ-труженик, народ-созидатель, народ-исполин», — говорит о своих подданных милейший Мышиный Король, а дуэт Короля и Феи не дословно, но очень близко по смыслу воспроизводит разговор Хозяина трактира и Эмилии в «Обыкновенном чуде». Или к памяти поклонников великого кино. «Meine Damen und Herren, mes dames et Messieurs, ladies and gentlemen», — со знакомой интонацией приветствует публику выбравшийся перед занавесом церемониймейстер, у которого лицо выбелено как у кабаретного актера. Но это крохи. Основная масса текста рассчитана на смех уголовно-простодушный.
Не помогает и музыка Раймонда Паулса: элегантно-салонная партитура не преподносит ни одной запоминающейся мелодии. Честно работают актеры: голосистая Ксения Ларина в главной роли, чувствующий интонацию и умеющий не только петь, но и играть Денис Котельников в роли принца, мгновенно меняющий роли Марат Абдрахимов и комический дуэт Карина Арбельяни — Виктория Пивко в ролях сестричек (которых режиссер превратил в сиамских близнецов — дурная шутка). Но спасти постановку и они не могут – она так и остается гоп-спектаклем, в котором Мачеха (Елена Моисеева) и Фея (Оксана Костецкая) одинаково непривлекательны в своей агрессии.
Нет добра, нет зла, нет даже трудолюбия: у Золушки есть аж три стиральные машины, но ведь включить их — невеликий подвиг, не то что в старом сказочном сюжете, где все ручками-ручками. Есть лишь случайно встретившаяся пара, принц и Золушка, которые влюбились и чудом не погибли (и не погибли ли? Последняя сцена слишком напоминает галлюцинацию замерзших в снегах героев). В этой самой последней сцене сообщается, что герои жили долго и счастливо и умерли на Фиджи. То есть, видимо, и жили там. Подальше от целого государства гопников. И если это не галлюцинация, то, безусловно, хеппи-энд.
Газета.ru, 23 октября 2014 года
Анна Гордеева