"КОНСЕРВАТОРИЯ" (1966 год) (Часть 9)

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8

Недостаточное количество учеников, желающих специализироваться в игре на духовых инструментах, стало препятствием к осуществлению смысла Н. Г. Рубинштейна иметь свой консерваторский оркестр. Поэтому сразу же по открытии консерватории были приняты некоторые меры для привлечения духовиков. 4 сентября 1866 года в газете «Московские ведомости» было помещено объявление о том, что дирекции консерватории предполагает дополнительно принять десять стипендиатов, из которых двух по специальности «пение», а остальных – по игре на духовых инструментах. От желающих занять эти места не требовалось музыкальной подготовки, а только хорошие природные музыкальные способности. Это возымело свое действие, и постепенно классы духовых инструментов стали укомплектовываться.
Теоретическими классами руководил П. И. Чайковский; параллельно с ним преподавали Н. Д. Кашкин, К. К. Альбрехт и Э. Л. Лангер, а также Г. А. Ларош и Н. А. Губерт. После ухода Чайковского из консерватории на его место был приглашен воспитанник консерватории С. И. Танеев.
Первоначально курс элементарной теории был соединен с курсом сольфеджио, но впоследствии они были разделены. На третьем году учения проходилась гармония, после чего все ученики должны были ознакомиться с основами контрапункта. В 1870/71 году курс контрапункта стал обязательным только для учеников специального теоретического отделения консерватории, остальные проходили его в факультативном порядке. Зато преподавание гармонии было расширено и заняло два года. После успешного окончания гармонии ученик переходил в класс так называемой «энциклопедии», где в краткой форме
излагались общие сведения о контрапункте, инструментовке, музыкальных формах.
Лекции по истории музыки начались в 1868/69 учебном году. Их читал Г. А. Ларош, которого через три года заменил А. С. Размадзе, а позже Н. Д. Кашкин.
Курс сольфеджио постепенно усовершенствовался и с 1873/74 года стал двухгодичным. Для перехода в класс гармонии необходимо было сдать экзамен по сольфеджио и элементарной теории; это привело к повышению требований, предъявляемых к общему музыкальному образованию учащихся.
Особое внимание привлекал новый предмет, введенный в Московской консерватории, – история церковного пения в России. Его вел видный ученый в этой области, автор многих научных трудов о древнерусской музыке Д. В. Разумовский,
Кроме музыкальных предметов, в консерватории были открыты общеобразовательные («научные») классы, имевшие целью пополнить знания учащихся. Эти классы, рассчитанные сперва на четыре года, а впоследствии продленные до семи лет, вели очень хорошие учителя и профессора. Русский язык и литературу преподавали М. Е. Скворцов и И. Ю. Некрасов; историю всеобщей литературы – профессор А. И. Кирпичников, географию – Н. В. Рклицкий и А. Л. Линберг; физику и математику – С. Н. Зернов; немецкий язык и литературу – В. Д. Соколов, французский язык (с 1873 года) – Э. Фонда, курс эстетики и мифологии читал профессор университета К. К. Герц.
Учащиеся должны были посещать научные классы или сдать все экзамены от себя, только тогда они получали право на диплом Свободного художника.
С первых лет существования Московской консерватории были заложены основы одной из существеннейших сторон профессионального обучения – производственной практики ученика. С согласия профессоров инструментальных классов, подвинутые скрипачи и виолончелисты играли в оркестре РМО под управлением Н. Рубинштейна, что давало молодым музыкантам полезные навыки и производственный опыт. Учащиеся классов пения, начиная с третьего курса, должны были в обязательном порядке петь в хоре РМО; к пению в хоре привлекались также и ученики фортепианных и оркестровых специальных классов (кроме тех, кто назначался и оркестр). Хоровой класс в консерватории, готовивший учеников к участию в профессиональных хорах, начинался с переходом ученика в класс гармонии. Вел его Н. А. Губерт.
Своеобразная практика была и у пианистов старших курсов. Им поручалось аккомпанировать своим товарищам в инструментальных классах, вести занятия по классу «обязательного фортепиано» с певцами и инструменталистами под руководством своего профессора. Молодые, пианисты, не обладавшие ярко выраженными виртуозными данными, могли по окончании консерватории работать учителями музыки или даже остаться в консерватории преподавателями младших курсов.
На первых порах в консерваторию решили принимать всех желающих в ней учиться; почти единственным условием поступления было требование, чтобы поступающий достиг четырнадцати лет, умел читать, писать, считать и знал ноты. В объявлениях, которые давала консерватория в первые два-три года своего существования, особо подчеркивался свободный доступ желающих к обучению в консерватории. С 1872/73 года был установлен комплект учеников консерватории в двести человек с платой за учение по сто рублей в год; для поступающих сверх комплекта плата назначалась двести рублей в год.
Консерватория была вынуждена принимать в число учеников не только тех, которые впоследствии могли бы стать музыкантами-профессионалами. Материальная зависимость от поступления платы за учение вынуждала консерваторию подчас к случайному и пестрому набору учеников; довольно большой процент составляли светские барышни, стремившиеся учиться в «модной» консерватории.
Социальный состав учащихся первых лет работы консерватории, к сожалению, невозможно установить с полной достоверностью. Сохранившиеся архивные сведения об оканчивающих консерваторию позволяют сделать вывод, что большинство учеников принадлежало к разночинному сословию. Были дети купцов, чиновников, мелких дворян, священников, военных, изредка – дети крестьян и ремесленников. Однако эти сведения не дают полноты картины, так как далеко не все учившиеся и консерватории закончили ее.
Из-за нехватки средств пришлось также ввести институт вольных слушателей. Летом 1867 года дирекция сообщила, что, кроме основных учеников, в консерваторию будут приняты «вольные слушатели». Они не обязывались никакими экзаменами и могли посещать общеобразовательные классы и групповые занятия по своему желанию и выбору.
Плата назначалась за каждый предмет. Не закончившие полного курса вольные слушатели могли получить аттестат по отдельным предметам с обозначением «времени их пребывания в консерватории и степени их внимания, оказанной отдельным предметам».
Эти условия казались многим тяжелыми и трудными. В прессе тех лет нередко критиковалась организация учебного дела в консерватории. Один из корреспондентов «Современных известий» пишет: «Если бы цены были наполовину понижены, училище принесло бы вдвое пользы. До какой степени, однако, сильно стремление в обществе воспользоваться преподаванием в консерватории, видно отчасти из прошлогоднего приема... (имеется в виду прием 1867 года – Н. Т.). Едва было объявлено о стипендиях, прошения к городскому голове посыпались со всех сторон, преимущественно от желающих учиться на фортепиано... Стипендии были замещены преимущественно такими лицами, в которых, кроме удовлетворительных способностей и познаний, было замечено желание сделать музыкальное искусство своей специальностью или же изучать какой-нибудь оркестровый инструмент – трубу, валторну, кларнет».
Дальнейшая история усилий Н. Г. Рубинштейна и его сотрудников – превратить молодую консерваторию в подлинно профессиональное учебное заведение – идет рука об руку с историей тяжелой и трудной борьбы по изысканию средств существования и развития дела. Энтузиазм и энергия директора, инспектора К. К. Альбрехта, молодых профессоров и педагогов поразительны. Н. Г. Рубинштейну приходилось невероятно изворачиваться: он тратил на консерваторию яичные средства, устраивал большие концерты в пользу консерватории и т.п.
Большие расходы консерватории были связаны с переездом в 1871 году в новое здание. Значительно увеличившееся количество учащихся, образование коллективных классик (оперный, оркестровый и хоровой) потребовало другого, более поместительного здания. Кроме того, владелица дома на Воздвиженке предполагала при возобновлении контракта повысить арендную плату. Тогда дирекция РМО решила арендовать новое помещение для консерватории дом Воронцова на Главный Никитской улице (стоявший на месте теперешнего здания консерватории), просторный и удобный, в котором можно было свободно разместить все классы. Однако здание требовало ремонта и переделки для работы учебного заведения, устройства звуконепроницаемых дверей и т. п.

Продолжение: часть 10, часть 11 , часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34