Эм. Двинский "Уголок имени В.Л. Дурова" (1970 год) (Часть 5)
Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4
II. ДУРОВ-ДРЕССИРОВЩИК
Скроется ли быстро солнце за облаками, прорвется ли луч света из-за туч, пробежит ли по окну или комнате тень, распространится ли какой бы то ни было новый запах, проникнет в комнату откуда-нибудь струя теплого или холодного воздуха... во всех этих и бесчисленных им подобных случаях придут в движение веки, глаза, уши, ноздри животного, переставятся туда или сюда, так или иначе голова, туловище и другие отдельные части животного...» – писал великий ученый-физиолог Иван Петрович Павлов.
Дуров читал эти строки и вспоминал:
– Да, и я это наблюдал, и я об этом думал.
Павлов доказал, что любые действия животного и человека, в тол; числе и сложные психические процессы, имеют физиологическую основу, являются ответом на те или иные внешние раздражения, которые испытывает организм. Этот «ответ» ученые называют рефлексом.
Бывают рефлексы врожденные, выработавшиеся у животных в течение многих поколений. Павлов назвал их безусловными. Когда животное рождается, оно уже обладает ими: умеет дышать, сосать, глотать и т. п. Другие рефлексы возникают у животного в зависимости от образа жизни. В них отражается его собственный «опыт», выработавшийся в борьбе за существование. Для возникновения и проявления таких рефлексов нужен ряд обязательных условий, поэтому Павлов и назвал их условными.
Эти рефлексы можно выработать у животного, создавая для него определенные условия жизни. Например, И. П. Павлов сопровождал кормление собаки звонком. В конце концов он добился того, что уже не вид и не запах еды, а только один звонок вызывал у собаки пищевую реакцию: у нее выделялась слюна, она скребла лапами, виляла хвостом.
Для создания условных рефлексов Павлов использовал различные сигналы-раздражители: звон колокольчика, стук метронома, вспышку электрической лампы, свисток, прикосновение.
Например, каждый раз, когда собака зевала, он включал метроном, и маятник прибора отбивал ритмические удары – ровно сто в 
минуту. В дальнейшем звук метронома уже сам по себе вызывал у собаки сонное состояние. Даже если животное только что выспалось, оно все равно начинало зевать и сладко потягиваться.
Рефлексы, возникшие при определенных условиях, действуют до тех пор, пока эти условия остаются неизменными. Стоит животному попасть в иную обстановку, как рефлексы, не подкрепляемые жизнью, исчезают, а вместо них появляются новые. Именно благодаря этому животные могут приспосабливаться к окружающей среде, к новым условиям существования.
Материалистическое учение великого физиолога стало научной базой всей деятельности В. Л. Дурова. Оно раскрыло перед ним сложную механику возникновения нервных связей в психике животных, помогало ему лучше понимать поведение своих четвероногих и пернатых воспитанников, более успешно изменять его.
Дуров обладал большой наблюдательностью и пытливым умом. Не получив высшего образования, он самостоятельно изучал биологию, физиологию, труды по высшей нервной деятельности. В молодости Владимир Леонидович ходил в университет слушать лекции И. М. Сеченова о рефлексах головного мозга. В его библиотеке сохранилась первая статья И. П. Павлова об условных рефлексах, напечатанная в 1902 году.
Павлов проводил опыты с животными в особой «башне молчания», с толстыми стенами и небольшими окнами из литого стекла. Сюда не проникали извне ни посторонний звук, ни дуновение ветра...
Лабораторией Дурова были то номер гостиницы, то конюшня цирка, то манеж. Но и он также, в меру возможностей, старался оградить своих «Учеников» во время дрессировки от случайных внешних воздействий.
Трудной была жизнь Владимира Леонидовича – всегда на колесах, всегда в пути. Он объездил со своими животными всю Россию и многие другие страны. И все же в этих тяжелых условиях он изучал поведение животных, кропотливо вел дневники опытов и наблюдений, совершенствовал свой метод дрессировки. С огромным терпением и настойчивостью проводил Дуров научную работу. Он называл себя клоуном, шутом, но был настоящим исследователем.
«МА-МА»
Начиная работу с животным, Дуров прежде всего старался подружиться с ним, приучить к себе, узнать характер, привычки,
способности. Поэтому он и достигал в своей работе таких успехов, каких до него не добивался ни один дрессировщик. Он всегда стремился использовать природные свойства животных. Он писал: «Для того чтобы решить, чего можно добиться от того или иного животного, необходимо хорошо знать поведение этих животных на воле, их питание, привычки, особенности движения». Дуров видел, как курица в поисках корма разгребает лапами землю. Использовав это естественное движение, он научил курицу «играть» на цитре. Тонкая наблюдательность помогала Дурову обнаруживать у своих питомцев такие задатки, которых другие не видели. Кажется, что у собаки нет никаких способностей говорить. Однако Владимир Леонидович заметил, что, когда собака зевает, широко раскрывая рот, раздается звук, похожий на «ма». И он решил сделать немецкую овчарку Марс «первой в мире говорящей собакой».
Прежде всего Дуров стал добиваться, чтобы собака зевала по его требованию. Он приводил Марса в тихую полутемную комнату, усаживал в кресло перед собой и слегка поглаживал его голову. Таким образом он вызывал у собаки сонливое состояние и естественное желание зевать. Когда Марс зевал, дрессировщик сейчас же давал ему любимое лакомство – сахар. Так продолжалось изо дня в день, и каждый раз Марс получал за зевок вознаграждение. Постепенно у него выработался условный рефлекс – он зевал при виде сахара.
Дуров стал усложнять задание: он заставлял повторять зевки несколько раз подряд. И собака настойчиво произносила «ма-ма-ма», пока ей не давали кусок сахару.
Так Марс получил цирковое образование. Зрители не знали о долгом труде дрессировщика. Они восхищались необыкновенной ученой собакой, которая умела танцевать, складывала и вычитала числа до десяти, а сверх всего еще и говорила «ма-ма».
«МЫСЛЯЩИЕ» ЖИВОТНЫЕ
Все дрессировщики того времени скрывали от зрителей методы своей работы, стремились только создать эффектный номер и удивить публику «необъяснимым чудом природы». В конце прошлого века на аренах европейских цирков появились «необыкновенные» животные, якобы обладающие способностью мыслить: лошадь-«математик» Умный Ганс немецкого дрессировщика фон Остена, группа эльберфельдских «мыслящих» лошадей Кралля, собака Рольф дрессировщика Меркеля.
Выступления этих животных действительно вызывали удивление. Умный Ганс решал сложные математические задачи, даже производил извлечение квадратного корня. Ответ Ганс выстукивал копытом. Примерно такие же номера демонстрировали и лошади Кралля. Собака Рольф в математике отставала от лошадей (она считала только до девяти), но зато обогнала их в словесности: Рольф «знал» азбуку, «понимал» слова.
«Чудесам» верила не только рядовая публика, но даже некоторые ученые. Появилась обширная литература, посвященная «мыслящим» животным. В научной прессе завязалась острая полемика. Нашлись ученые, которые доказывали, что лошади действительно обладают выдающимися математическими способностями.
Для Дурова научная истина была важнее цирковых эффектов. Он решил вмешаться в дискуссию ученых, рассказать о своем огромном практическом опыте и наблюдениях. Дуров опубликовал в газете открытое письмо профессору, который прочел в Политехническом музее лекцию о «мыслящих» животных. В этом письме он щедро раскрывал секреты своей дрессировки.
«У меня было и есть несколько собак, которые производят арифметические действия (сложение и вычитание), – писал Дуров. – Многие из публики полагают, что перед ними действительно обдуманные действия собак, складывающих и вычитающих в уме. На самом деле это я приказываю собаке принести в зубах плакатик, на котором написана нужная цифра ответа, или остановиться, когда она пролает нужное количество раз».
Дуров, даже не видя «феноменальных» животных, развенчал легенду о них, доказал, что мыслящих животных нет и не может быть.
СЛУХ И «ЯЗЫК» СОБАК
Дуров наблюдал у собак способности, которые ранее не были известны. Как-то он играл на пианино. Его дрессированная собака – обыкновенная дворняжка Бишка, уютно свернувшись, лежала в кресле. Когда музыка замолкла, Бишка спрыгнула с кресла, подошла к хозяину, слегка толкнула в ногу и стала пристально смотреть на него. Дуров, не поняв, в чем дело, стал снова играть. Бишка вильнула хвостом и улеглась на свое место, но как только звуки прекратились, она опять оказалась перед Дуровым.
Это навело Дурова на мысль о существовании у собак способности воспринимать мелодии. Он решил проверить свою догадку и стал исполнять грустную мелодию. Бишка глубоко вздохнула, глаза ее стали печальными, тоскливыми. Внезапно Дуров перешел на бодрый, бравурный марш. У собаки приподнялось ухо, затем второе, она оживилась. Но кода снова зазвучала минорная музыка, Бишка опять стала грустно вздыхать.
Дуров проверял слух собак в присутствии профессоров. Его овчарка Марс обладала абсолютным слухом и различала даже четверть тона.
Владимир Леонидович выдрессировал Марса так, что музыкальные звуки стали для него условными сигналами.