Судьба театра, Театр им. Евг. Вахтангова 1913-1996 год. Часть 2
Осенью 1914 года Студия уже обосновалась в небольшой квартире в Мансуровском переулке на Остоженке (тогда и стали называть ее - «Мансуровской»). В части этой квартиры было устроено общежитие для студийцев, а в другой половине оборудована крохотная сцена и зрительный зал на 35 человек.
Вахтангов был ненасытен, не отказывался ни от чего: режиссер в Первой студии, актер в Художественном театре и в той же Первой студии (всегда страдал, что играет мало, просил ролей, перед смертью отчаянно умолял не давать репетировать его роль Михаилу Чехову) и преподавал, преподавал где только мог. Хотя денег, которые он получал от студентов, едва ли хватало на извозчика. Заметив в газете опечатку: «9-я студия Вахтангова», - смеялся, но мест, где ждали его днем и ночью, было куда больше девяти.
Казалось, он, так никогда и не простивший своему властному, сумрачному отцу тягостного, без любви, детства во Владикавказе, теперь ищет свой настоящий дом; еще два года назад на предложение создать Студию отвечал, счастливый:
«Как подумаю:
У нас своя сцена.
Свое помещение...
Свой занавес...
Подумайте - ведь это свой театр.
Наш - маленький и уютный.
Где так отдохнешь в работе. Куда отдашь всю свою любовь.
Куда принесешь радости свои и слезы.
Милые лица. Добрые глаза. Трепетные чувства. Все друг другу друзья. Нежно, осторожно подходим к душе каждого. Бережем.
Честные и любящие. Чувствующие святость. Ничего грубого.
Ничего резкого».
Быть может, от этой неутоленной тоски требовательность его к дому, который он строил, была огромна. Он настаивал, чтобы для его учеников Студия была главным в жизни - всей жизнью. Если есть что-то еще - лучше уйти. Соглашался, что это похоже на монастырь. Ввел понятие «студийности»: «студийного» и «нестудийного» поступка, «студийного» и «нестудийного» человека. Быть может, таким образом он пытался создать какую-то особую жизнь по своему замыслу, особые взаимоотношения. Возводил стены моральных запретов, пытаясь уберечь студийцев от гибельного влияния окружающего мира. Строя сложную иерархию членства в Студии, хотел оградить ее от чужих.
Он продолжал нуждаться в доме, даже когда, казалось бы, нашел его в Первой студии - дружественный, теплый, с горящим камином и «сверчком» (этот образ семьи пришел из любимого диккенсовского спектакля «Сверчок на печи»). Нет, ему нужен был именно свой дом, где он был бы главой семьи, отцом и хозяином.
Вахтангов очень рано почувствовал в себе силы быть лидером и право быть учителем. Он не просто учил - он воспитывал. Проповедовал. Его непримиримость и максимализм, его высокий пафос были оправданы стремлением к абсолютной, обнаженной искренности и его жизнью в театре -десятью годами самосжигания.
Как учитель он бывал жесток и нежен. Обиды, которые он наносил, запоминались навсегда, как уроки. Его обаяние, его режиссерские показы, его юмор, блеск и непредсказуемость фантазии были невероятны, его режиссерская интуиция и чуткость - огромны.
Все части книги "Судьба театра, Театр им. Евг. Вахтангова 1913-1996 год": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64.
Репертуар Театра имени Евг. Вахтангова 1921-1996 гг.: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10.
Галерея спектаклей Театра имени Евг. Вахтангова 1921-1996 гг.