В театре имени Гоголя (Л. Булгак), часть 5.
.jpg)
Так многие годы существовал этот театр, не умирая окончательно, но и не проявляя признаков активной жизни. Существовал в стороне от поисков, «е ошибаясь крупно, но и не побеждая. Были ли споры внутри театра? Может быть, и были. Но в печать эти споры не проникали — руководители театра, вероятно, не испытывали желания отстаивать свой стиль. А, например, актерский стиль явно нуждался в оздоровлении. Именно актерская рутина погубила многие спектакли театра имени Гоголя. Редко где приходилось видеть столько штампов, стертых веками интонаций, бессмысленных жестов, картинных поз и прочих приемов театральной архаики. Окостенелость выразительных средств делала одинаково прошлогодними и старомодными и «Овода», и «Серебряную свадьбу», и шишковскую эпопею.
Нельзя сказать, что в труппе не было хороших актеров. Была Л. Скопина. Но теперь она в театре Пушкина. Был Ю. Пузырев, но он теперь в МХАТ. Были А. Полевой и B. Хохряков — ушли в Малый. А. Толбузин был воспитан этим театром — но сейчас в театре нет и Толбузина. Задумывались ли в коллективе, почему ушли талантливые люди? Не о внутренних поводах, которых в театре всегда больше чем достаточно, а о тех больших, творческих, которые не всегда и выскажешь. Не был ли их уход своеобразной мерой самозащиты против того однообразия и душевного спокойствия, которое постепенно засосет кого угодно? У театра имени Гоголя, как почти у любого московского театра, есть свой зритель. Еще Вл. И. Немирович-Данченко писал, что нет на свете ни такого театра, ни такого актера, у которого бы не было поклонников, считающих, что их театр самый лучший, а другие его просто не понимают.
Театральных завсегдатаев узнаешь по какой-то особой вольности движений, чуть более громкому разговору и по множеству других, едва уловимых мелочей. На каждом почти спектакле рядом со мной оказывалась случайная соседка (всегда почему-то именно соседка), которая, не тая, признавалась мне или своей подруге, что этот театр — самый лучший и «все вещи в нем очень хорошие». Поклонницы были самых разных возрастов, и не важно, что они Толбузина порой путали с Толмазовым, — театр Гоголя был для них прекрасен. Что ж, это хорошо, когда у театра есть свой зритель. Только зрителем этим не нужно умиляться Иногда его любовь дорого обходится театру.
Что касается театра имени Гоголя, то часто кажется, что зритель влияет на театр больше, чем театр на зрителя. «Махровые» трюки, вызывающие взрывы восторга, есть почти в каждом спектакле. В то же время сцены серьезные, поэтические, когда они случаются в спектаклях, проходят при дружном, хоть и сдержанном (все-таки не детский театр!) шуме зрительного зала. Так сказать, даешь фабулу!!
Выправить, возродить по-настоящему театр сегодня может только одна сила — режиссер. Министерство путей сообщения (до 1959 года оно тоже руководило театром) помогало, но талантливые режиссеры и творческие руководители не числятся, к сожалению, в железнодорожных отделах кадров. А Московское управление культуры, которое могло дать театру настоящего руководителя, почему-то в последние годы давало ему таких руководителей, которые оказались не у дел в других местах. Именно поэтому, наверно, и менялись они так часто. Театру сейчас необходим режиссер-руководитель, сильный и смелый (талантливый, само собой), который не побоится все встряхнуть, пере ворошить и начать строить заново.
Попробовать стоит. Ибо в последнем сезоне в театре заметно вселяющее надежду оживление Появились новые постановки, пришло много молодых способных актеров, которые, естественно, принесли с собой и новую манеру игры и иное, более современное ощущение жизни. Это новое и молодое, наверно, столкнется с устоявшимся и привычным, а часто и рутинным. Смогут ли два поколения найти общий язык? От этого зависит будущее театра Гоголя. С приходом молодых в репертуаре начали появляться пьесы неожиданные. Пьеса В. Блажека «Щедрый вечер» для театра Гоголя кажется необычной: в ней нет ни одной «сильной личности», но все живут тревожно и озабоченно. Предшествующие спектакли театра рождали естественное опасение — будет ли в спектакле дух современности? В театре Гоголя умеют надежно консервировать время.
И вот — сцена без занавеса, а на ней элегантная современная комната (режиссер Н. Завитаев, кудожник Л. Андреев) — черные стены с редкими белыми полосами, зеленый свет. А в комнате — такие насквозь сегодняшние юноша и девочка... Вам нравится, как эти люди живут на сцене. Тон спектаклю задает молодежь. Она принесла с собой сегодняшнюю манеру поведения, разговора, общения, она принесла иные ритмы, иной взгляд на мир. Каждое новое поколение производит переоценку ценностей, и поэтому так понятно это желание перевернуть мир (или хотя бы театр, в котором начинаешь свой творческий путь). Что ж, в добрый час! У молодых в этом спектакле есть одна общая черта — новая для театра имени Гоголя: трепетное, встревоженное состояние. Они все время настороже, чего-то ждут, словно каждую минуту с ними может что-то произойти.