Ежегодник Малого театра 1955-1956. Деятельность Малого театра в 1955-1956 годах. Такие времена. Часть 4
Дорота Зеркаловой совсем иная, даже внешне. Актриса не боится показать привлекательность своей героини, изящество ее манер, со вкусом выбранный костюм. Только все в Дороте Зеркаловой чуть-чуть преувеличено — излишне громок ее голос, излишне резок жест, излишне ярки цвета ее одежды, излишне кокетлива шляпка. Этого «чуть-чуть» уже не замечает ее муж — пан Зелинский, видящий в Дороте очаровательную женщину, но хорошо чувствует приезжий писатель Юлиан Скупень. Так, рисуя Дороту интересной женщиной, что объясняет восторги сбитого с толку Зелинского, актриса раскрывает и всю мещанскую сущность своей героини.
Раскрывая внутренний мир панны Дороты, актриса также избежала распространенной и в драматургии и на сцене ошибки, когда персонаж обличаемый обязательно не умен, обязательно бездарен, обязательно не видит дальше своего носа. Когда человек глуп — долго беседовать с ним немыслимо, когда аргументы его нелепы и бессвязны — поддаться им невозможно. Нет, панна Дорота Зеркаловой умна, только ум ее узок, холоден, как бенгальский огонь, бесплоден. И питается ум ее вовсе не старым хламом сентиментальных чувств или мещанской фразеологии. Нет, на вооружении у Дороты, какой играет ее Зеркалова, весь арсенал новых наших идей, весь словарный запас новых дней, все аргументы, созвучные, по внешней логике, новым временам. Это маленький хищник, живущий не за счет старого и мертвого, но питающийся живым, превращая его в пустое и мертвое, обескровливая все, к чему он прикасается. Дорота Зеркаловой хорошо знает права нашего человека. Она может поговорить и о личности, которая свободна в трудовом обществе, почему же тогда эта личность не имеет возможности жить там, где ей хочется, а должна прозябать в каком-то Демб-новце? Она знает, что человек неотделим от коллектива, почему же тогда ее не окружает приятное ей, изысканное общество, а все какие-то рабочие с гвоздильного завода. При социализме должен быть план? Что ж, и у нее есть свое личное планирование — бросить, наконец, опостылевший Дембно-вец и уехать в Варшаву.
Дорота выпаливает всю свою «теоретическую программу» не задумываясь. Господи, есть над чем думать, когда все эти слова о личности, о коллективе, о плане она слышит каждый день. И так же привычно, как говорит о плане ее муж на заводе, говорит о своем плане она. Как, разве это не одно и то же?
Слушаешь Дороту Зеркаловой, и встает куда более важная проблема, чем разоблачение и осмеяние вздорной обывательницы, подбивающей мужа переехать в столицу. Глядя на этот образ, блестяще нарисованный актрисой, думаешь и о другом. О том, как надо ценить и беречь от холодных, чужих прикосновений великие наши слова и идеи. Как бережно надо ими пользоваться, как умело пропагандистски раскрывать их существо, не превращая их в привычную барабанную дробь, как надо охранять их от самого малейшего налета демагогии, спекуляции, ловкого жонглирования в угоду маленьким интересам. Оттого что актриса пробуждает все эти мысли и содержание роли, сыгранной ею, перерастает рамки частные, обличение конкретное, и сама комедия Юрандота становится более значительной, и спектакль Малого театра более целенаправленным.
Другие части этой главы: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5.
Все части книги.