Театр имени Моссовета (1985 год) (Ч. 2)
Начало: часть 1
Вернувшись с Дальнего Востока, коллектив встретился с Ю. А. Завадским, который был назначен главным режиссером. Народный артист республики Любимов-Ланской остался художественным руководителем театра. В труппу вошли ученики Завадского, приехавшие с ним из Ростова-на-Дону. Они были необходимы друг другу: Завадский и Театр имени Моссовета. Это была исторически оправданная встреча. «Приняв на себя руководство театром,– говорил впоследствии Завадский,– я видел свою задачу в том, чтобы, сохранив основное его направление – целеустремленность в решении современной темы,– придать ему большую идейно-художественную глубину, внести в работу верное понимание главных принципов метода Станиславского, являющегося развитием и продолжением гуманистической эстафеты русского реалистического театрального искусства». Первым спектаклем Завадского на новой сцене была перенесенная из Ростова-на-Дону «Трактирщица» К. Гольдони с Мирандолиной – В. Марецкой и Кавалером Рипафратта – Н. Мордвиновым. На премьере Мордвинов провалился. Своего героя он играл однотонным резонером. Завадский был обескуражен. Он решил пересмотреть весь рисунок роли. Через несколько дней на сцене появился Кавалер Рипафратта, в котором ничего не осталось от прежнего героя. Резкими, сочными мазками был очерчен портрет влюбленного рыцаря, в котором яркий темперамент Мордвинова был облечен в такую гротесковую форму, что публика встретила персонаж взрывом хохота. Спектакль прошел на «ура». Искрометное изящество, заразительная раскованность, тонкое понимание жанра пленили москвичей. «Трактирщица» стала визитной карточкой театральной эстетики Завадского.
Но нужна была пьеса, которая соединила бы в едином процессе мастеров разных школ, предъявила лицо нового театра. Пьесой этой стала «Машенька» А. Афиногенова. В работе над ней Завадский смело собирает в ансамбль недавно пришедшую в театр исполнительницу главной роли Марецкую и «старых» актеров: Ванина, Марголину, Курского, самого Любимова-Ланского. Прекрасный актер, опытный режиссер, чуткий педагог, Любимов-Ланской идет в ученики к Завадскому и вместе с ним приходит к успеху. «Машенька» стала возрождением театра. Угловатая девочка вышла на подмостки и с надеждой посмотрела в зал. Что ожидало ее впереди? На премьерной афише стояла весна 1941 года. Через несколько недель началась война.
Жизнь театра соединилась единым дыханием с жизнью огромной страны. Юная Машенька, спрятав под кивер две тонкие косички, предстала кавалерист-девицей Надеждой Дуровой в первой военной премьере театра – «Надежда Дурова». Бородино эхом отозвалось в тревожном гуле Великой Отечественной. Война подчинила себе все помыслы, все силы. Театр работал самозабвенно, без устали. Выпустив за весь 1941 год два спектакля, он только за первые два месяца 1942-го выпускает четыре. Работая в эвакуации – сначала в Чимкенте, затем в Алма-Ате, – Театр имени Моссовета говорит о войне правдиво и мужественно. На сцене – «Русские люди» К. Симонова, «Фронт» А. Корнейчука, «Нашествие» Л. Леонова...
В «Нашествии» предателя Фаюнина играл В. Ванин. От него исходила такая энергия, что казалось, если поднести к нему лампочку, она вспыхнет. Колесникова крупными мазками обрисовал В. Санаев. Поражал А. Зубов в роли Мосальского. Всю силу своего незаурядного дарования вложил М. Астангов в роль Федора Таланова. В сцене в подвале Н. Парфенов ярко сыграл Татарова, 
партизана с изуродованными руками. Темный подвал освещался окном под самым потолком, за которым двигались фигуры охранников. Одного из них играл молодой тогда Борис Иванов. «Я надевал форменные брюки и сапоги. Гитлеровский мундир Завадский разрешил не надевать, все равно видно не будет. Играли только ноги. Но и к такой роли Завадский относился всерьез: «Боря, я не понимаю, что ты играешь? Сегодня просто ходили ноги. Не было главного – кто ты?» Главным для Завадского всегда была внутренняя нацеленность на образ, соединенная с внешним рисунком. Даже в безымянном, наполовину спрятанном от публики часовом режиссер искал характер. «Кто ты?» – В этом была для Завадского искомая острота характера. Год 1943-й. Театр снова в Москве. Дома, в Каретном ряду. В старой сценической коробке висит иней. В углах сцены нетающий лед. В черном ватнике с тюрбаном на голове, скрученным из красного шарфа, стоит Мордвинов. Он потирает замерзшие уши и начинает монолог. В театре репетируют «Отелло». Слова тают в морозном паре. Это были трудные и прекрасные годы. Годы проб и откровений. «Плохо одетые, совсем не сытые, мы – созидали, – рассказывает народный артист РСФСР С. С. Цейц. – Восстанавливались спектакли, рожденные в эвакуации. Мы репетировали новые, давали концерты на заводах и в госпиталях. Многие актеры были во фронтовых бригадах на передовой». Поставленный за восемнадцать репетиций в Алма-Ате «Забавный случай» К. Гольдони стал праздником оптимизма. Ажурное создание режиссера Ю. А. Завадского и художника М. А. Виноградова отличалось филигранной разработкой характеров. Ансамбль актеров во главе с Б. Ю. Олениным в роли Филиберта удивлял легкостью и изяществом. Завадский умел поразительно раскрывать актера, исходя из его индивидуальности, предлагая в роли самые разные, неоднозначные решения. Каждую среду в десять утра пунктуальный Юрий Александрович, или, как называли его в труппе, Ю. А., выходил к актерам, собравшимся в репетиционной комнате на регулярные творческие беседы. Он не разбирал сыгранные накануне спектакли, не колол замечаниями, не занимался мелочной опекой. То, чему он учил актеров, было нечто большее. Он объединял их на основе школы, которую прошел сам, в которую верил, которую готов был защищать. Памятуя выражение Станиславского «вы можете играть хуже или лучше, но вы должны играть верно», Завадский придирчиво отбирал в актерской игре все, что было верно по школе. На этих занятиях он создавал театр, имя которому – «театр Завадского». Уже не было Любимова-Ланского, он не дожил до конца войны. Театр имени Моссовета объединился вокруг своего единственного лидера – Завадского.
Послевоенные годы подарили зрителям встречи с такими непревзойденными мастерами, как народные артисты РСФСР О. Н. Абдулов и Б. Ю. Оленин. Заразительностью, остротой, новизной отличалась каждая их работа, будь то поэтическая драма М. Светлова «Бранденбургские ворота» или искрометная комедия Б. Нушича «Госпожа министерша». Яркой выразительностью блистал сценический дуэт О. А. Викландт и М. М. Названова.
Царила же во всех спектаклях Вера Марецкая – актриса, с которой мы связываем не только художественный образ театра 40-х годов, но и сам облик того времени. Партнером Марецкой в «Госпоже министерше» был пришедший в театр осенью 1943 года Р. Я. Плятт. «Происходило слияние династий, – вспоминает Ростислав Янович. – Тогда, в Каретном, был театр номер один. Вы не поверите, это было лучшее время театра. Мы репетировали «Чайку»... М. Астангов – Треплев, О. Пыжова – Аркадина, О. Абдулов – Сорин и поразительная Валентина Караваева в роли Заречной. Вы помните ее по «Машеньке»... Нет, не по спектаклю Театра Моссовета, а по фильму того же названия. Я играл Дорна. Потом ушел Астангов, ввели А. Консовского, ушла Пыжова, стала играть Т. Оганезова. Театр покинули Мартинсон и Санаев. Они уходили, а театр в Каретном оставался. Правда, ненадолго». Летом 1947 года в театре попытались сделать ремонт. Тронули одну стену – упало две.
Знаменитый театр в Каретном кончился.
Временно театру предложили занять здание Дворца культуры на площади Журавлева. Театр въезжал туда ненадолго, а провел там двенадцать лет. В первый же год столкнулись с проблемой пустого зала. Театральные завсегдатаи окрестили ближайшую станцию метро «Электрозаводская» – «Электрозавадской». Но публика даже с окраины ехала мимо этой станции – в центр, к привычным фонарям у входа во МХАТ или в Малый. Надо было привлекать своего районного зрителя, надо было начинать сначала.
Театр ставит пьесы современных авторов. Но царившая в драматургии бесконфликтность не сделала эти пьесы близкими рабочему зрителю. И тогда театр второй раз в своей биографии обращается к «Шторму». Спектакль, поставленный Завадским совместно с Е. 
И. Страдомской, не переосмысливал легендарный «Шторм» Любимова-Ланского. Театр словно проверял свои силы, свои резервы, свою боеспособность. Моссоветовцы, и среди них Р. Я. Плятт, П. И. Герага, Г. А. Слабиняк, с честью возродили спектакль. Одним из его ярких образов стала спекулянтка, созданная Ф. Г. Раневской, работа, высоко оцененная Б. Брехтом. Доказав, что ему по плечу самые сложные постановочные свершения. Театр имени Моссовета обращается к лермонтовскому «Маскараду». Постановку вместе с Ю. А. Завадским осуществляла И. С. Анисимова-Вульф, ставшая на долгие годы постоянным соратником своего учителя. Оформил спектакль художник Б. И. Волков, с деятельностью которого за четверть века были связаны многие этапные работы театра, начиная с первого «Шторма». Вальс, написанный к «Маскараду» А. И. Хачатуряном, был знаком всем, он жил уже своей жизнью, как и надлежит классике. Но старым театралам этот вальс напоминает трагические интонации изумительного голоса Н. Д. Мордвинова, игравшего Арбенина. «Чудо-актер», в лучшую пору расцвета своего дарования играл самую главную свою роль,
Играл не и первый и не в последний раз. Но и фильм С. А. Герасимова врой вариант «Маскарада», осуществленный Завадским в 1964 году и удостоенный Ленинской премии, – это звенья одной цепи. Всю жизнь Мордвинов над образом Арбенина, познавая и раскрывая перед зрителями тайну лермонтовской поэтики.
В 50-е годы в театре сверкает созвездие редчайших талантов: Марецкий, Раневская, Орлова, Бирман, Плятт, Мордвинов. Какие громкие имена!
В расчете на них ставили спектакли. Зритель шел в театр, чтобы увидеть любимых актеров. Зал театра на Журавлевке заполняет публика, рукоплещущая Орловой, Серовой, Плятту, Михайлову в спектакле «Сомов и другие». Круг зрителей расширился, театралы пересекали всю Москву, чтобы попасть в Театр имени Моссовета. Обширные гастроли расширили границы театра, его поклонники появились во многих городах нашей страны. Одним из первых советских коллективов театр выезжает за рубеж. Польша, Болгария, Румыния, Югославия. Живая реакция зала (многие сцены проигрывались на языке страны, принимавшей театр), восторженный прием на предприятиях, цветы, подарки, лестные отклики прессы – все это запоминалось надолго. В таких поездках театр мог взглянуть на себя со стороны, критически оценить сделанное, ответственней подойти к выбору дальнейшего пути.
Обращение к острым проблемам сегодняшнего дня, поиски новой выразительности, попытка через лирическое повествование подняться к эпическому осмыслению – вот что отличало спектакль «Дали неоглядные» И. Вирты, поставленный Завадским в содружестве с Б. Н. Докутовичем в оформлении А. П. Васильева.
Чем живет деревня, каковы ее подлинные заботы? Как преодолеть трудности возникшие в послевоенном колхозном строительстве? Густо населенная пьеса создавала обобщенный образ тружеников «Крутых гор».
Выделялись две отчетливо выписанные фигуры: Ракитиной – В. Марецкой и Хижнякова – А. Дубова. Публицистическая позиция, предложенная театром, отстаивалась им зримо и принципиально. Ее выразителем в спектакле стал Автор в исполнении Р. Плятта. Ирония, сарказм, страстность – пользовал богатый арсенал выразительных средств. Накануне сдачи никто из участников не знал, как будет воспринят спектакль. Плятт, выходя на сцену с газетой «Правда» в руке, не предполагал, что через несколько дней «Правда» горячо откликнется на спектакль и поддержит его. Это было сражение, выигранное на марше.
«Битва в пути» – спектакль под таким названием был поставлен по роману Галины Николаевной. В конфликте между Бахиревым – М. Погоржельским ним – К. Михайловым рассматривалось то новое, что принесло время, не столько в отношении к производству, сколько в отношении к людям. Жизненным теплом были пронизаны роли, сыгранные В. Талызиной и Б. Новиковым. Театр одним из первых разрабатывал производственную тему, активно захватившую творческий плацдарм двадцать лет спустя, в 70-е годы.
Беспокойный, ищущий художник, каким был Завадский, не мог не думать о завтрашнем дне, о смене, которая выйдет на подмостки Театра имени Моссовета. Всю жизнь Завадский воспитывал учеников. Им было организовано три студии. Из второй пришли в театр А. Молчадская, Г. Костырева, А. Адоскин, А. Баранцев, В. Гордеев, Г. Дятловская, А. Цимбал. Завадский привлекал для занятий лучших педагогов, они передавали из рук в руки традиции русского искусства, корнями уходящие в XIX век. Даже здание гаража, снятое для студии, находилось в бывшем доме Станиславского в Каретном ряду. В студии бывали пианист С. Т. Рихтер, чтец Д. Н. Журавлев, балерина Г. С. Уланова. На яркие актерские «капустники» сходилась вся театральная Москва. Дух высокого артистизма, который в большой мере был присущ художественной натуре Завадского, он сумел привить своим ученикам.
Праздником озорного, буффонного театра стали «Виндзорские насмешницы» В. Шекспира. Карнавальное площадное представление, выплеснувшееся из недр театра прямо на площадь Журавлева, сразу стало театральной сенсацией. Каюс – С. Цейц, летящий на канате прямо навстречу хохочущему Фальстафу – К. Алексееву, миссис Квикли, остро и заразительно сочиненная С. Брегман, мягкий непосредственный ведущий в исполнении А. Консовского, весь хоровод масок вовлекали зрителя в стихийный круговорот. Спектакль, безошибочно точно сформулированный Завадским, принимался всеми категориями зрителей. Это было истинно демократическое зрелище, рожденное в народе и народу возвращенное. Эпическим было решение другой шекспировской пьесы – трагедии «Король Лир», поставленной И. С. Анисимовой-Вульф в декорациях А. Д. Гончарова. Построенный на движении могучего темперамента Мордвинова, игравшего главную роль, спектакль был интересен также тонкой проработкой второстепенных ролей. Одной из заметных удач стал шут, сыгранный А. Баренцевым.
И вот наступил день, которого давно ждала труппа. Накануне ноябрьских праздников 1959 года стало известно, что новое здание в саду «Аквариум» будет принадлежать Театру имени Моссовета. Пятого ноября в нетопленом помещении актеры играли концерт для строителей. Потом все, включая дирекцию во главе с М. Никоновым и В. Школьниковым, взялись за носилки и тачки. С актерских трудовых субботников началась новая жизнь театра, театра 60-х годов.
Ю. А. Завадский тогда мечтал о совершенстве, об идеальном человеке. «Коммунистическое искусство, – писал он, – должно сложиться в своих основных чертах в ближайшее двадцатилетие. Идти к этому невиданному уровню театра нам предстоит кратчайшим путем, в предельно сжатые сроки, напрягая все силы, весь свой творческий потенциал художника». И первой постановкой, осуществленной на новой сцене, была комедия А. Софронова «Миллион за улыбку», за двадцать лет прошедшая более семисот раз.