Пафос будней. Часть 12
Ранее: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11.
Народ перед новым боем, перед решительным наступлением на фронте социалистического строительства — так можно было определить общее содержание -первого действия спектакля. Снова театр имени Моссовета выносил на сцену самые рядовые, самые будничные, лишенные какой-либо внешней романтики, казалось бы, «е очень «сценичные» события и ярко, своеобразно, художественно раскрывал в них пафос, героизм, романтику поступков людей, решившихся на штурм трудностей, на беспощадную борьбу с разрухой.
Та же внутренняя тема содержалась в образе Пацюка, созданном Ваниным. Этой ролью актер продолжал начатый образом Громады сценический рассказ о судьбе старого рабочего в советское время. Пацюк в исполнении Ванина был смешным, суетливым стариком. У него было короткое туловище, длинные ноги, широкие штаны, подтянутые ремнем выше пояса, седая как лунь борода, седые косматые волосы, выбивающиеся из-под низко надвинутой на лоб широкополой шахтерской шляпы. Актер строил образ на своеобразном контрасте «дремучей» старости внешнего облика и пылкой духовной молодости Пацюка.
Характер его был многогранен. Пацюк, проживший большую трудовую жизнь, безошибочно распознавал озрага. Он близок был к коммунистам, с ними вместе плечом к плечу боролся за восстановление шахты. И вместе с тем он верил в бога, в подземного черта — «Шубина» и сам считал, что поэтому ему нельзя вступать в партию. Ванин писал, что портрет Пацюка «слагался из каких-то маленьких кусочков, совершенно необычных и больше, чем везде, нелепых». Но образ, сложившийся из многих черточек, отличался цельностью и даже монолитностью.
На протяжении почти всех сцен именно через образ Пацюка воспринимали зрители основной смысл развертывающихся действий. Вот в шахте вместе с внуком, совсем мальчонкой, обессилевший, с жалобно раскрытыми глазами, падая и вновь поднимаясь, он упорно тащил вагонетку. Вот, появившись ночью под окном рудоуправляющего, настороженный, чующий беду, которую готовит враг, он пытался предотвратить ее. Пацюк — Ванин был целеустремлен и в труде и в борьбе с врагами. Когда же ему удавалось выяснить, что враги скрывают от рабочих затопленный ценный пласт угля, он проявлял находчивость, организаторскую сметку. «Если бы этому старику да в его молодые годы дать хорошее образование, какой бы из него человечище получился! Сколько бы он настоящего добра мог сделать для людей в стране социализма!» — такое чувство рождалось у зрителей. «По силе размаха, простоте и убедительности он создает эпический, незабываемый образ», — писала критика об игре актера.
Когда перечитываешь сегодня «Голос недр», ясно видишь слабые стороны пьесы. Неглубоко была прослежена в ней руководящая роль партии в восстановительный период. Неправомерно большое место в сюжетном построении пьесы заняла история с чертом — «Шубиным», Которым вредители хотели запугать шахтеров. Не все из намеченных драматургом характеров и эпизодов получили достаточную жизненную наполненность и художественную завершенность, а в сценах под землей были заметны черты мелодраматизма и натуралистичности. Впрочем, все это было очевидно и тогда, когда появилась пьеса, как очевидны были просчеты в спектакле.
И зрители и критики отмечали, что талантливый актер А. М. Дорошевич превратил честного, но неустойчивого рудоуправляющего — коммуниста Лысенко в водевильного пьяницу, простака; что А. Н. Арсепцева в роли Пелагеи мало походила на шахтерку; что в последней сцене обвала под землей был уклон в мелодраматическую феерию. Но, отмечая недостатки пьесы и спектакля, зрители одновременно прощали их.
Что побуждало современников поступать так? Дадим слово им самим. «Голос недр» — это одна из тех немногих постановок, в которых тяжелый, ничем не прикрашенный труд наших рабочих будней удалось соединить в одно целое с пафосом революции». «Невольно сопоставляешь с этим «лефовские» разговоры о приближении искусства к производству, даже о замене искусства особым видом производственной деятельности, а театральными плодами таких разговоров явились только постановки, вроде «Ревизора» и «Горе уму». Так вот вам образчик того, как, не «вырывая» искусства и не «биомеханизируя» людей, вы можете не только связать искусство с производством, но и связать его с подлинными рабочими и их борьбой, сделать искусство одним из орудий этой борьбы, не понижая при этом и художественной формы!».
Продолжение...