Пафос будней. Часть 13

Ранее: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12.

Девятнадцать рабкоров, выступавших на обсуждении, пришли к выводу, что «Голос недр» «есть еще один шаг вперед по пути создания новой художественной ценности, по пути создания социально близкой пролетариату драмы». «Голос недр» производил на зрителей почти столь же ошеломляющее впечатление, как незадолго до этого «Шторм». В его лучших сценах за частным эпизодом восстановления шахты возникал образ всей поднимающейся из разрухи, нищеты, хаоса молодой Советской страны. Л. М. Прозоровский вспоминает, как в первой сцене у шахты после окончания речи Пацюка зрительный зал, встав, как один человек, устроил старику овацию. Несмотря на удачу актера, аплодисменты эти относились в первую очередь к персонажу, его делам, его энергии в строительстве новой жизни. Актуальное значение пьесы в 1929 году усиливалось благодаря разоблачению в ней корней вредительства, связанного с бывшими собственниками предприятий, с иностранной военной разведкой: только что «шахтинский процесс» раскрыл крупную вредительскую организацию специалистов в Донбассе.
 Б. Киршон входил в литературу, как пролетарский драматург, желающий ориентироваться на рабочий театр, на пролетарского зрителя. Поэтому жизненный путь и привел его прямо в театр имени МГСПС. Поэтому, побродив по всем закоулкам студенческого общежития в «Константине Терехине», он обратился в своей следующей пьесе «Рельсы гудят» к жизни рабочего коллектива, стараясь отразить самые насущные современные вопросы.
Поначалу он чуть было не назвал свое произведение «Великие будни». Затем, боясь, что это будет слишком громко звучать, изменил заголовок. Но первоначальное название осталось внутренней, основной темой пьесы. «Герои этой пьесы маленькие люди — рабочий-ленинец Васька Новиков, секретарь заводской ячейки, председатель завкома Захар, мастер Адриан Адрианович, старик Козлов, комсомольцы, рабочие, инженеры — все, кто ежедневно ведет привычную работу на одном из заводов Советской республики. Хотелось показать, как творят эти маленькие люди гигантское дело индустриализации страны, как на пути их возникают трудности и преграды», — говорил автор. Основной конфликт развертывался между выдвинутым на пост директора рабочим Василием Новиковым и группой инженеров-специалистов, судорожно цепляющихся за старое, пытающихся затормозить социалистическое строительство.
Но адресованный «Константину Терехину» упрек в том, что пьеса оперирует более идеями, вопросами, проблемами, чем подлинно живыми характерами, преимущественно агитирует, а не художественно обобщает и убеждает, мог быть в той же мере отнесен и к пьесе «Рельсы гудят». Рапповский журнал «На литературном посту» так и назвал ее — агитпьеса.
Группы персонажей, как, например, масса рабочих или инженеров-специалистов, в целом выглядели достаточно убедительно. Но в каждом отдельном образе можно было заметить недоработку, схематичность, упрощенность. Даже такому центральному персонажу, как Василий Новиков, недоставало художественной законченности и глубины. Одной-двумя красками, минимальным количеством приемов рисовались человеческие характеры.
Создавалось впечатление, что драматург поступает так сознательно, как сознательно наделяет он всех персонажей похожим, грубоватым, малоиндивидуализированным языком. Это не была небрежность
первого накопления жизненных впечатлений, присущая, например, «Штилю» Билль-Белоцерковского, это была определенная художественная манера обработки жизненного материала.
Театр видел в Киршоне своего нужного драматурга, считал, что открыл Киршона, вырастил его. Но кое в чем совпадали и заблуждения театра и драматурга. Это касалось художественного метода советского искусства, приемов воссоздания на сцене живых человеческих характеров, раскрытия актуальных политических тем.
Рассказ Любимова-Ланского о том, как протекала работа над постановкой «Рельсы гудят», представляет большой интерес для уяснения творческих принципов коллектива. «Сорок четыре репетиционных дня было отдано пьесе «Рельсы гудят» и около двух месяцев — предварительной режиссерской проработке. Хотелось показать завод не сусальным, не выдуманным, а живущим подлинными ритмами, звучащим. Для этой цели пришлось поездить по заводам (Путиловский, Подольский паровозоремонтный, АМО, «Динамо»), поглотать копоти, насквозь пропитаться заводскими звучаниями, ощутить настоящего, без прикрас, рабочего и изучить его. Изучить эту живую силу пролетариата — там, у станка, у раскаленной печи, в шуме и грохоте машин. А вместе с ним наблюдать и инженера, техника, мастера. Этот предварительный материал и лег в основу дальнейшей работы над пьесой».

Продолжение...