Анатолий Эфрос: Дома и в гостях (заметки режиссёра). Часть 1.
Такой болезнью, как грипп, особенно никто не занимается — глотает привычные лекарства и лежит день-два. Вот и все. Но представьте себе затяжной грипп. Маленькая температура — чуть выше 37°, чуть-чуть насморк, чуть-чуть кашель, а длится месяц, два, три, полгода. И человек уже не человек, а выжатая тряпка. Такой затяжной грипп бывает и в искусстве. У того или иного театра, или у всех театров сразу, — ни серьезной болезни, ни особенно высокой температуры, никакой опасности для жизни, просто легкое недомогание, легкая вялость, а длится долго.
Театральная жизнь вообще нередко бывает похожа на этот грипп. У всех опущенные руки, нездоровится, немножко знобит, клонит ко сну, и как-то трудно стряхнуть с себя некую пелену, как будто облако на тебя осело. Пасмурно, однообразно. По мне, уж лучше, чтобы театр заболел резкой болезнью, определенной, чтобы была понятна опасность. Тогда «доктора» начинают серьезно беспокоиться, искать новые средства, изобретать что-то. А во время гриппа и их одолевает сонливость, и долго-долго грипп должен трясти, чтобы всем наконец стало ясно, что он опасней многого другого. В этом сезоне наш театр, кажется, болеет гриппом. Нет чтобы заболеть воспалением легких, — всего только знобит и легкая вялость. И всем кажется, что это норма, что из этого уже не выйти, не подняться. Нужно невероятное усилие, чтобы взмахнуть рукой или вообще сделать резкое движение. Как себя побороть? Как побороть других? Какое усилие и в каком направлении надо сделать?!
Тем не менее, мне кажется, я знаю, что нужно делать. Нужен новый «виток», и мне кажется, я знаю, какой. Нужно хотя бы, чтобы актеры перестали куда-либо спешить. Мне неловко, когда я, вызвав актера на репетицию, не успеваю дойти до его сцены. Мне кажется, что я перед ним виноват. Я начинаю нервничать, спешить. Между тем сейчас надо перестать куда-либо спешить. Нужно как-то предельно сосредоточиться чтобы понять, что сегодня можно сделать. Допустим, мы привыкли к поездам, а нужно первый раз взлететь на самолете. Вот такой должен быть сдвиг.
Нужен спектакль с иной, более высокой, более свободной степенью актерской игры. Более резкой, смелой, концентрированной. Нужно достичь какой-то гиперболы - и в игре, и в целом спектакле. Обыкновенное, среднеарифметическое в искусстве всегда было плохо, а сегодня стало невыносимо. В спектаклях часто теперь недостает силы и внутренней музыки. Среднеарифметическая проза. Проза, прозаичность... Но уж если прозаичность, то она должна быть до предела, без стеснения, как принцип и как гипербола. Но и предельно резкая прозаичность должна быть музыкальной.
Музыка ведь бывает такой сложной,— она касается и сфер прозаических, мы только плохо ее умеем там слышать и воспроизводить. А наши спектакли чаще всего или ведут примитивную мелодию, или просто рассыпаются на ходу. От отсутствия ощущения хотя бы одного только нужного ритма. Сложного ритма. Начало новой пьесы Виктора Розова, например, ее первые шестнадцать страниц — это квинтет. Пять переплетающихся партий в едином целом. На сцене это должен быть квинтет не хуже какого-либо квинтета Шостаковича. А если хуже — зачем тогда это?! Драматический актер редко бывает на сцене один. Только во время коротких минут монолога. Но монологи теперь пишутся все реже. Поэтому главное для драматического актера — умение взаимодействовать с партнером. Самое ужасное в театре — когда актеры просто стоят друг перед другом и говорят свои реплики. Как будто это радиотеатр. Только актеры на радио, перед микрофоном, стоят в своих костюмах и декорации никакой нет, а в театре надевают чужие костюмы и стоят на фоне декорации.
Когда есть настоящее взаимодействие двух или нескольких актеров, то и декораций и даже костюмов никаких не нужно или почти не нужно. Все, что окружает человека на сцене, требуется, главным образом, тогда, когда актеры не могут войти в настоящий контакт друг с другом. А нужно входить в такой контакт, в какой входят между собой великие джазовые музыканты, когда они подхватывают импровизацию друг друга, начинают играть что-то свое, и всё вместе сливается в сложную гармонию. Нужно ли таким музыкантам во что-то особенное одеваться или какой-то особенный фон сзади себя организовывать, если они играют именно так? Нет, ничего не нужно этим музыкантам. А если музыканты плохие, то, конечно же, следует натянуть какой-либо веселый задник, чтобы их не было так скучно слушать.