Из книги "Признание - "Юго-Запад" (Москва, 2002 год). Часть 26

Ранее: Части 23, 24, 25

3-Й СеЗОН (1979—1980)

А. Казанцев, СТАРЫЙ ДОМ

«Алексей Казанцев написал гениальную пьесу «Старый дом». Манифест поколения, — Теннесси Уильяме отдыхает. Не было в Союзе города, где бы эта пьеса не шла, — настолько там все было про нас. Вся страна тогда была, как громадный «Старый дом», в котором торжествовала рязаевщина, и из которого изгонялись подобные Юлии Михайловны и лишались гражданства — Галина Вишневская, Мстислав Ростропович, Владимир Войнович и другие.» — В. Б. в интервью радиостанции «Маяк». Казалось бы, бытовая пьеса, — она была насквозь метафорична, по-библейски мудра, по-русски печальна и тосклива, по жанру — своеобразная форма гражданского неповиновения. Об этом играли, публика рыдала, спектакль держался в репертуаре пятнадцать сезонов. «Я помню... прекрасный спектакль по пьесе А. Казанцева «Старый дом», где было показано наше советское «дно»...

Какая любовь, какая жалость к человеку, оказавшемуся на этом дне, пронизывала спектакль!» — пишет критик Елена Мовчан, и ностальгическая нота ее воспоминаний свойственна и высказываниям многих зрителей-очевидцев этого спектакля. «...Белякович счел, что пьеса А. Казанцева — не столько о грубом вмешательстве посторонних в чью-то частную жизнь, о молодой любви, не выдержавшей испытания публичностью, которая неизбежна в условиях коммунального проживания, сколько о закоулках души человеческой, где затаился и дает знать о себе старый дом в его нравственном, переносном значении, — тот старый дом, который гнездится отнюдь не в одних коммуналках...

В спектакле Беляковича все эти искажения исконной сущности человека, а, вернее, их носители, испытывают тягостное, сосущее ощущение начала конца. Время работает против них — исполнитель роли Глебова С. Белякович четко передает самочувствие человека на краю, прижатого к стене, за которой пустота; его болезнь и смерть читаются в спектакле, как возмездие. Те же чувства испытывает «общественник» Рязаев (В.Черняк)...

И другие обитатели старого дома в серьезном и вдумчивом воплощении артистов театра». (3. Владимирова в журнале «Театр», 1985, №9). Спектакль являлся стилистическим исключением для «Юго-Запада»: как правило, здесь играли без бытоподобных деталей, но в «Старом доме» предметы быта не были случайны, они являлись активными компонентами спектакля, играли и старый радиоприемник с песнями ретро, и тарелка с селедкой, распространяющей запах на весь зал, и стиральное корыто, с грохотом обрушивающееся во время драки, и кнопка звонка, и кровать Максима ферапонтовича с продавленными пружинами, и подушка от несуществующей тахты, и газовая плита с железным чайником.

В 1979 году в труппу был принят Валерий Черняк — очевидно, первый актер интеллектуального плана с большим жизненным опытом. Он цементировал труппу своим уравновешенным характером и был весьма востребован в репертуаре «Юго-Запада». Сразу— Рязаев в «Старом доме», Великий Инквизитор в «Жаворонке» и Людовик 14-й («Мольер»).

Продолжение...