Голос матери – голос предопределения

Сто пятьдесят лет назад пьеса А.Н. Островского «Без вины виноватые» прогремела по Петербургу и «ошарашила» проблемой «бесправного и печального положения детей, без вины виноватых». Эта проблема тайно всегда жила в недрах русского общества. Наше время озвучило проблему не только средствами массовой информации, но и улицами городов, вокзалами, электричками, где явилась «нищая, копеечная, медяковая жизнь» с детьми-попрошайками, детьми-продавцами, беспризорниками с их жалостливыми песнями. Детьми -жертвами войны и нашей бесхозной жизни.

- Я хочу сыграть мать, которая ищет своего сына, - сказала несколько лет назад Татьяна Доронина.

Современных пьес на эту тему пока не пишут. И Доронина обратилась к комедии «Без вины виноватые», в которой женщина, преданная любимым человеком, теряет сына, но надеется его найти.

МХАТ имени Горького не первый раз обращается к произведениям Островского. И в каждой из пяти поставленных пьес с традиционным уважением относится к слову драматурга, зная, что, если не сохранена буква, не будет и духа. Появление Дорониной (она режиссер-постановщик и исполнительница главной роли - Кручининой в знаменитой пьесе знаменитого автора в знаменитой роли - конечно, театральное событие. Но мужество актрисы не в том, что она взялась за роль, сыгранную Федотовой, Стрепетовой, Ермоловой, Тарасовой. Таланта ей достанет. Ей было бы легче выходить на сцену в этой красивой постановке, где есть убеждающая своей слитностью с режиссерским замыслом праздничность (художник В. Серебровский), если бы она не искала созвучия с печальной современностью. (Странная судьба у этой пьесы: ее играли в гражданскую войну, когда беспризорников спасали в детских колониях, фильм по ней поставлен в 1945 году, и Тарасова-Кручинина получала письма: «Люди, четыре года видевшие только оружие и врага, сегодня увидели мать свою». И сегодня на фоне очередного слома, когда обострилась трагедия поруганного материнства и исковерканного детства, возник к ней интерес.)

Какова же Доронина в этой роли? Как всегда, все в ней сошлось: женственность, отличная пластика, сценическая речь. Но ощутимей стали глубокий артистизм
в облике, чрезвычайная простота и благородство. Темперамент не отдается лишь эффектному, он ощутим на каждой стадии развивающегося действия. В прологе, задуманном режиссером как воспоминание о любви, предательстве и смерти ребенка, она играет одновременно прошлое и настоящее актрисы Кручининой. Все, как в замедленной съемке: одна действует – говорит, плачет, радуется; другая наблюдает - говорят лишь глаза, протягивается рука к платью, которое шьет Аннушка (эту небольшую роль прекрасно играет Н. Вихрова), к медальону, к любимому человеку, но касается лишь пустоты. Поразительно это актерское раздвоение, оно помогает видеть развитие сценического образа от Отрадиной к Кручининой. Мучительное пребывание в родном городе через 17 лет, где героиня потеряла сына, Доронина играет в сдержанном многообразии чувств, она не боится пауз, молчания, отрешенности. Их, может быть, даже слишком много. Но зал-то замирает и в напряжении ждет. Зал плачет (нет преувеличения) в самые пафосные сцены - узнавания и обретения сына. Но актрисе приходится развивать драматическую тему посреди комедии. Ко времени написания пьесы Островский отказался от прежнего взгляда на жизнь - «молодого и слишком жесткого». Он предпочитая, чтобы русский человек больше радовался, видя себя на сцене, чем тосковал, соединял высокое с комическим. В сферу комедии попадают малопривлекательные черты русской театральной провинции - суетного мельтешения, пьянства, фразерства, всего, что истончает границу между творчеством и ремеслом. Доронина-режиссер предлагает Дорониной-актрисе выстроить роль таким образом, чтобы ее пружиной стали не только неприятие пошлости, косности, онемелости, но и доброта, сочувствие, добытые Кручининой житейским опытом. Собратьев по театру она делает по-человечески лучше, удивляя собой.

Но от такой актрисы, как Доронина, ждешь невольно не вариаций уже найденного, пусть яркого и знаменитого. Ждешь дальнейшего движения, эволюции, которые всегда волнуют. И они есть. Они в полифоничности и современности сценического образа. Тут и столкновение любви с материальными интересами, животная тоска по нереализованному материнству, возбуждение не жалости к Кручининой, а поэтическое возвеличивание ее порыва найти сына, чистоплотность в нежелании свою жизнь примадонны делать публичной, и то достоинство, когда при имеющейся тайне грязь сплетен не пристает и брошенный камень пролетает мимо. А над всей этой обыкновенностью жизни чувствуется смена времени и поколений.

Перед нами современная женщина, себя проявляющая, осознающая и сама все оценивающая. Она не всегда счастлива и часто одинока. Но свободная, деловая, обеспеченная. Откровенно и с самоуважением говорит Кручинина-Доронина о своей материальной независимости, проявляет несентиментальную твердость в одаривании деньгами нуждающихся актеров. Мы не слышим обычного нежного придыхания Дорониной. Голос ее тверд, заземлен. Здесь Доронина-режиссер возвращает пьесу Островского на ту реальную почву, из которой она выросла и близка нам сегодня. Но ничто не может эту деловую и удачливую Кручинину разуверить в том, что все в жизни женщины разрешается через осуществление одного главного стремления - любить и быть любимой. Ее монолог о маленьком сыне наполнен трагизмом, а лицо озарено счастьем. Когда-то Ермолова потрясла публику, произнося одну лишь реплику: «Который?», когда ее Кручинина, потерявшая сына, пыталась узнать его из двух приведенных к ней юношей. Сара Бернар, хотевшая играть эту роль, сочла, что для эффекта мало одного слова. Драматург ответил ей. что в Москве есть актрисы, которым достаточно этого одного слова. И когда героиня Дорониной с криком: «Это он! Это он!» - узнает в Незнамове сына Гришу, она подтверждает своей игрой, что мастерам русского театра не нужны ходули словесного орнамента.

В конце истории со счастливым концом усталая, изнемогшая от потрясения мать находит силы сказать сыну, что она все сделает для него, обеспечит материально, даст настоящую профессию, свою фамилию... а если перенестись в сегодняшний день, то защитит от войны, но коль не удастся и что-то случится, будет опять искать живым или мертвым. Голос матери - голос предопределения. Короче, все полно энергии в проведении мысли, организующей спектакль.
Знаменательно, что отцу во всем этом нет места. Небезынтересен рисунок роли Мурова, которого играет Валентин Клементьев. Играет не злодея, не грубияна. Вежливо без эмоций предает любимую женщину и сына ради имений, заводов, акций. Через 17 лет он - главный воротила губернии, баллотирующийся на видную должность, станет просить пощады, опять же вежливо, без эмоций говорить о своем поражении. Клементьев играет какую-то «пустоту утомления», вы не видите глаз, лица, скрытого шляпой, слышите лишь тусклый мертвенный голос с неуместными (по-чеховски) механическими вопросами о перестроенной беседке, вычищенных прудах в тот момент, когда о нем вот-вот скажут: «Твой отец не стоит того, чтобы его искать... нашим счастьем мы с ним не поделимся». Ему, «деловому», суждена пустыня, и она возделана его же руками.

В общем оркестровом звучании две роли ведут важнейшие партии - мать и сын. Сына Кручининой, Григория Незнамова, играют в разных составах Юрий Болохов и Андрей Чубченко. Последний хорошо известен поклонникам Театра на Тверском. Он очень активно работает последние 10 лет в театре. Болохов публике незнаком, он волею режиссера впервые вышел на московскую сцену в столь серьезной роли. Еще Островский говорил, что Незнамова очень трудно играть, ибо он и дурен, и хорош, дерзость его стушевана конфузом, он, скандальный герой, чувствует себя глупым перед Кручининой. По Островскому, в его чувстве оскорбленного человека должно быть больше печали, трогательности, чем возмущения и протеста. Это пожелание драматурга больше удается Юрию Болохову. Он тоньше, интеллигентней, и в нем много детскости и незащищенности. И еще: в дуэте Доронина - Болохов есть много созвучия, совместимости (совместности) жизненной правды. Не потому ли зал, огромный и полный, вплоть до обоих ярусов, плачет.

Вся драма, как говорилось, проходит на фоне нищей и затхлой атмосферы провинциального театра. Этот мир, отданный комедийной части спектакля, к сожалению, играется шаблонно.

Видимо, даже в счастливой и удачливой театральной работе накапливаются заученные движения, любимые зрителем. Избегнуть их - труд немалый. К театральному миру городка примкнул богатый барин Нил Стратонович Дудукин, избравший своею специальностью "услаждение", вернее облегчение жизни артистов, "по-европейски пролетариев, а по-русски птиц небесных, где посыпано крупки - так клюют, а где нет - голодают". От актера в этой роли всегда требовали комедии, сатиры, фарса, мол, мило и смешно. Прекрасный, признанный зрителями народный артист России Юрий Горобец обаятельно и серьезно играет добро, трезвость мысли, исполнение скромного долга перед искусством и людьми. Сердце отдыхает на этом образе.

В целом театр, собрав в своих стенах многочисленную и разнообразную публику, объединяя ее чувством эстетического наслаждения, постарался дать по желанию великого драматурга "целую перспективу мыслей, от которых не отделаешься".

Источник : http://www.mxat-teatr.ru/docs/tpl/doc_clean.asp?id=181&
Элла Матонина, Московская правда, 2000 г.