Балет Главного театра, 1946 год (А.Ю. Бахрушев), часть 6.
Ранее: Часть 5
Фелицата Ивановна Гюллень была уже признанной танцовщицей на Западе, когда прибыла в Москву. Она сразу сумела внушить к себе доверие своей первой постановкой балета «Сандрильона». В связи с этим дирекция нашла нужным изменить свой первоначальный план открытия театра. Предполагаемый новый балет Дидло, только что поставленный в Петербурге, скопировать который должен был Глушковский, был отменен и вместо него прибывшей балетмейстерше было поручено повторить на сцене открываемого театра «Сандрильону» в более роскошной постановке.
Открытие Петровского театра произошло в необычайно пышной обстановке. Кроме балета был дан пролог «Торжество муз», специально написанный известным поэтом М. А. Дмитриевым, в котором Гюллень-Сор изображала богиню танца Терпсихору. Последующие балетмейстерские успехи заставили Гюллень-Сор принять решение окончательно порвать с родиной и отдать все свои силы служению московскому балету. В непродолжительном времени она приняла русское подданство и начала считать себя русской.
Свои дни она закончила в Москве и еще в 50-х годах принимала деятельное участие в жизни московского балета, высказывая дирекции свои мнения, к которым там относились с большим вниманием. Жизненный путь Гюллень характерен для многих иностранцев, работавших в русском балете. Будучи не в состоянии пробиться на родине сквозь царившую в западноевропейских театрах рутину, они приезжали в Россию, где находили исключительно благоприятную обстановку для осуществления своих новаторских начинаний. Кроме того, на Западе они сталкивались с иным отношением к искусству.
В России, даже при николаевском режиме, театральное искусство было серьезным делом, захватывающим самые широкие слои зрителей. Не Россия обязана расцветом своего балета иностранным мастерам, а эти мастера обязаны России тем, что она дала возможность развернуться их талантам. Отсюда вполне понятно, что такие выдающиеся мастера балета, как Ле-Пик, Дидло, Бернарцелли, Гюллень, а впоследствии и Петипа, порывали с родиной и считали себя русскими.
В свою очередь и русский балет никогда не считал этих артистов иностранцами. Быстро разобравшись в творческих возможностях балетной труппы и во вкусах зрителей, Гюллень начал а упорно искать самостоятельный художественный путь для молодого коллектива. В отличие от репертуара петербургского балета, почти сплошь составленного из грандиозных, фундаментальных постановок, Гюллень стала строить балетные спектакли в Москве на разнообразии жанров, отдавая дань и серьезным героическим представлениям, и полухарактерным комическим балетам, и национальным дивертисментам, и арлекинадам, обращая особое внимание на обязательное присутствие в осуществляемых произведениях игровых, мимических моментов.
Продолжение: Часть 7