КАРМЕН В МИНИ-ЮБКЕ
Несколько лет назад екатеринбургский режиссер Александр Титель ярко ворвался в устоявшуюся среду московских оперных светил, став во главе Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. С тех пор от каждой его постановки меломаны ждут чего-то особенного, отличного от тяжеловатой традиционности Главного театра, эстетского аскетизма "Новой оперы", хулиганского задора "Геликона"... Вот и в "Кармен" постановщику предстояло пройти по лезвию ножа: создать живой, современный, но не демонстративно-"левацкий" спектакль.
Многое ему, кажется, удалось (не зря работа театра выдвинута на соискание ежегодной национальной премии "Золотая маска"). Удалось не перегрузить сцену излишним этнографизмом и историзмом, в чем достойным соавтором выступил художник Владимир Арефьев. Декорации предельно просты, костюмы по большей части обобщенны. Хотя отдельные детали и могут быть прочтены как историко-культурные приметы, но единства в них нет. То работницы табачной фабрики разъезжают на дамских велосипедах начала ХХ века, то Кармен надевает на себя черное "модерновое"платье, то в конце оперы она предстает этакой секс-бизнес-вумен в мини-юбке с распущенными золотистыми волосами. Да уж, Кармен с ее ростом, статью и походкой а ля Клаудиа Шиффер тут куда как нетрадиционна.
Впрочем, с гениальной музыкой Бизе - страстной, нежной, лукавой, трагичной (ряд эпитетов можно продолжать едва ли не бесконечно) - молодая исполнительница Марина Пруденская в целом вполне в ладу: и ее богатое, почти контральтовое меццо-сопрано, и ее кошачья пластика, особенно в ариях-танцах, признаюсь, не на шутку разволновали кровь. Несколько более натужен, на мой вкус, ее главный партнер Михаил Урусов (дон Хосе - так, на испанский лад, озвучено всем нам привычное имя Хозе в постановке станиславцев). Формальностью игры и патетическими "итальянскими" рыданиями он напомнил Владимира Атлантова, только без фантастического масштаба голоса. Хороша Микаэла - совсем юная стажерка Ольга Чернышева, хотя ее крепкое сопрано больше сгодилось бы для страстной Тоски или Лизы. Что же до остальных, то все исполнители ролей второго плана были неплохи.
Запомнился, например, опытный Вячеслав Войнаровский, оставивший в небольшой партии контрабандиста куда более яркое впечатление, чем один из главных, по идее, исполнителей - Анатолий Лошак (Эскамильо)... Досадным диссонансом выглядели речевые диалоги (станиславцы по традиции своего театра ставят "Кармен" в первоначальной, авторской редакции, то есть с диалогами, а не речитативами). Насколько, например, органична, музыкально и актерски правдива Пруденская в пении, настолько она скованна, идолоподобна в "говорении", произнося фразы с железной "комиссарской" интонацией заведующей культотделом из "Собачьего сердца". Кстати, о тексте - не очень понятно, зачем понадобилось экспериментировать с ним. Куда, например, девалось знаковое "Любовь - дитя, дитя свободы"? В "редакции театра" (так эта вивисекция названа в программке) хрестоматийная строка превратилась в нечто брутальное и малоблагозвучное: "Любовь - цыганское отродье"...
Впрочем, о главном: спектакль держит в напряжении, не отпуская внимание почти ни на минуту. Не зря в зале периодически вспыхивают аплодисменты: авансом, когда Кармен только выходит навстречу своей любви и трагической судьбе. Уже вполне заслуженные - когда звучат ариозо и дуэт с цветком. Благодарно-восторженные - когда драма завершается, Кармен и Хосе словно возносятся над вульгарной обыденностью, как бы распятые между небом и землей на перилах помоста под ослепительный фа-диез мажор оркестра... Это впечатление долго живет потом в памяти, как, собственно, и должно быть, когда в твою жизнь врывается величайшая опера всех времен и народов. За оное вторжение станиславцам, несмотря на все "но", - спасибо.
Автор: Сергей Бирюков
Источник: Газета "Труд"