Из воспоминаний первого зрителя (П. Марков, книга "Театр Сатиры"), Часть 2

Начало: часть 1

Горчаков, пришедший на смену Гутману, был режиссером и иной сценической культуры и иных индивидуальных вкусов. Помимо того, что Горчаков был учеником и непосредственным участником МХАТ, он являлся еще и учеником Вахтангова, наложившего на его творчество заметную печать. Он любил яркость формы, культуру актерского образа, художественный вкус, комедийную остроту — и, конечно, все эти качества очень пригодились Театру сатиры. Элемент эстрадной сжатости, некоторая поверхностность привычного скептицизма, свойственные Гутману, отнюдь не были присущи Горчакову, который обладал своеобразным юморм, часто переходившим в иронию. Горчакову была близка традиция водевиля, легкой умной комедии.
У Шкваркина и Горчакова было много общего — и наблюдательность, и умная ирония, и чувство современности, и такое же чувство языка, склонность к афористичности и парадоксальности положений. Театр стал жить под знаком драматургии Шкваркина. Связывала Шкваркина с Горчаковым и лирическая струя, которой всегда дорожил иронический Горчаков — и именно в постановках лиричного водевиля были достигнуты наибольшие успехи Театра сатиры той поры. Если знаменем первого периода оказалась «Москва с точки зрения», то знаменем второго — «Чужой ребенок». Горчаков в этот период не чувствовал вкуса к крупным сатирическим формам — таков был его художественный темперамент. Он всерьез задумывался даже о переименовании театра в Театр комедии, что было намного ему ближе и привлекательнее. Но такого рода отказ от первоначального лица театра был невозможен, хотя успехи Горчакова были несомненны: труппа театра во время его руководства значительно консолидировалась.
Основное ядро труппы точно сыгралось и понимало друг друга с полуслова. Горчаков лепил спектакль четко, вне каких-либо серьезных театральных новаций. Благополучие царило в театре, но явно угрожавшее театру полное забвение сатирических целей заставило серьезно задуматься о перемене художественной платформы. Однако не так-то легко было нащупать новые пути.
В течение этого переходного периода случались удачи и неудачи, но найти нить, определяющее направление было трудновато. Тенденции, обозначенные творчеством Горчакова, в своем логическом завершении привели к приглашению в театр П. П. Васильева — режиссера умного, вдумчивого, опытного, но лишенного легкости и остроты. Его влекло к крупным формам. Режиссер и театр оказались разноприродны.
Осуществленная А. М. Лобановым постановка «На всякого мудреца довольно простоты» была новаторской и спорной. Лобанов резко, остроумно и талантливо уничтожал второй план, усердно выдвигая плакат на первый, упрощая богатство ассоциаций и предпочитая ему богатство парадоксально истолкованных ситуаций. Радостным и веселым оказался спектакль «Свадьба с приданым», которым так удачно начал Борис Равенских.
В эти годы театр не приобрел единого почерка, потеряв былую определенность творческого лица. Многолетние искания завершились неожиданным, но вполне органичным исходом — театр обратился к драматургии Маяковского. Работа трех формально несхожих, но современно мыслящих режиссеров — Н. Петрова, С, Юткевича и В. Плучека — увенчалась полным успехом.
Успех драматургии Маяковского определил дальнейшее развитие Театра сатиры, во главе которого встал В. Н. Плучек — режиссер талантливый и современный. Новаторские спектакли Плучека отличает точность формы, которая передает внутреннюю сущность автора и его стилевые особенности.
Театр переживает новый период. Может быть, впервые он пытается широко и глубоко оправдать свое название. Выходя порою за пределы узко понятого жанра, театр делает это отнюдь не формально. Я согласен с театром, он не должен ставить только сатирические пьесы, иначе ему грозит явная опасность заштамповаться. В основе его творчества, как всегда в подлинной сатире, — сложное единство утверждающего и обличительного начал. Невозможно быть сильным, если ты наполнен лишь скепсисом.
Театр сатиры проникается глубоким взглядом на жизнь, и тогда ему удается легко, весело смеяться и сильно, зло негодовать. Когда смотришь много спектаклей подряд, следишь постоянно за жизнью Театра сатиры, тебя увлекает его стремление проникнуть в самые истоки, в самое существо жизни. Важно, что театр решается на то, что, казалось бы, не принадлежит к его компетенции, а на самом деле именно такой выбор оказывается верным и точно направленным. В этом смысле очень важно появление таких спектаклей, как «У времени в плену» и «Интервенция». Я с удовольствием присутствую и на спектаклях легкой иронической комедии, всегда чувствуя то, что внутренне влечет театр к подобным пьесам.
Мне кажется существенным формирование нового единого коллектива со своим стилем, со своим актерским лицом. Актеры понимают друг друга сценически очень точно.
Само собой разумеется, что проблема создания единого творческого коллектива сводится не только к взаимоотношениям «стариков» и молодежи, отнюдь не ограничивается возрастными категориями. Такое важнейшее единство сейчас и утверждается в Театре сатиры. В коллективе театра есть крупные индивидуальности среди старшего, среднего и совсем молодого поколения. Ансамбль в основе своей очень органичен, исключения бывают лишь в отдельных спектаклях. Коллектив театра— нечто единое, а это чрезвычайно важно.
Я хотел подчеркнуть только основные тенденции, характеризующие жизнь Театра сатиры сегодня. В настоящий момент он определил то, что было всегда самым трудным — свою репертуарную линию. Широкий взгляд, положенный в основу выбора репертуара, позволяет оправдывать название, которое театр носит.