menu-options

Чайку подстрелили (часть 2).

Ранее: 1.

Иосиф Райхельгауз поставил спектакль смешной, беззаботный и в общем-то ни на что не претендующий. Но в его беззаботной веселости удивительным образом преломились театральные искания режиссеров этого поколения. Ведь все они, и Анатолий Васильев, и Кама Гинкас, пытаются решить проблему игрового театра, при этом заново осмысливая традиции театра психологического. У Райхельгауза эти искания предстают в балаганно-фарсовом виде. Игровая среда раздвигается и переходит в самые неожиданные жанры: балет, оперу, цирк. История о том, как сватовство небогатого помещика к своей соседке едва не закончилось неудачей из-за спора — кому принадлежат Воловьи Лужки и чья собака лучше — в спектакле лишь повод для того, чтобы показать, что умеет каждый из артистов в этих жанрах. Они сменяют друг друга как » калейдоскопе — только успевай удивляться.

Алексей Петренко играет не помещика Чубукова, а провинциального трагика, играющего Чубукова. Артист, которому под силу подлинный трагический пафос, подает Чубукова в фарсовой оболочке. Он закатывает глаза, прижимая к груди рыдающую дочь, рвет страсти в клочья над «бездыханным» телом незадачливого жениха, а после чувствительно рассыпается в благодарностях публике и шлет поцелуи несуществующей галерке.

Альберт Филозов ведет себя куда сдержаннее. Склонный к психологической нюансировке, он предпочитает полутона. Прекрасно понимав, что, когда играешь пародию, весь этот арсенал ни к чему, вместе с тем из несоответствия сценических средств и задач он и извлекал комический эффект. Так, свой первый монолог Филозов выстраивает тщательно и произносит его с мхатовскими паузами, а потом неожиданно разбавляет лихим дурачеством. Таким образом, переход от органики к наигрышу совершается как-то естественно и незаметно.

Любовь Полищук, напротив, выигрывает с первых же секунд. И делает это легко и талантливо, да и вообще чувствует себя в спектакле как рыба в воде. Полищук не столько исполняет оперную партию Чубуковой, сколько играет эстрадную певичку, которой выпало петь в опере. Особенно хороша актриса в балетной интермедии. Лирически опустив глаза долу, она выплывает на сцену белым лебедем и вдруг задорно вскрикивает, задирая ножку, а затем кокетливо кланяется благодарным зрителям.

Для этого спектакля очень важно, что в нем заняты любимые публикой артисты. Доверительное отношение, которое устанавливается между сценой и зрительным залом, неизбежно рождает ощущение спектакля для своих, но не в дурном смысле — для своих любая халтура сойдет, а в положительном: мы играем для вас как для старых добрых друзей. Создатели спектакля отрешились от тягостной жизни за пределами театра и с наслаждением погрузились в стихию веселого балагана. В этом балагане артистам все позволено, в том числе лепить собственные шаржированные портреты.

В декорации Б. Лысикова удивительным образом совмещается все: от неожиданно раскрывающейся сценической перспективы, которую замыкает писаный задник, до интерьерных сцен в доме Чубуковых. Не скованный рамками какого-то одного жанра, художник дает волю своей театральной фантазии. Здесь любая придумка приходится кстати: и очаровательные фигуры псов Откатая и Угадая, которые выкатываются на колесиках из-за кулис (вот, пожалуйста, сравнивайте, кто лучше), и плывущая на заднем плане панорама уютного домашнего очага (хрупкая мечта героя). А надо всем этим великолепием реет мхатовская чайка.

В финале Алексей Петренко подстрелит ее, и она упадет к ногам артистов. Можно было бы написать: в спектакле артисты, смеясь, расстаются со своим театральным прошлым. Но едва ли это так... Ведь на самом деле здесь смеются не над прошлым, а над тем, что уже давно мертво, но пытается казаться живым.

Марина ДАВЫДОВА