Король остался без свиты

"Мольер" Михаила Булгакова в Малом театре

Малый театр представил премьеру спектакля "Мольер" с художественным руководителем театра Юрием Соломиным в заглавной роли. Это первое обращение "Дома Островского" к драматургии Булгакова. Спектакль режиссера Владимира Драгунова смотрел РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

На спектакль Владимира Драгунова можно с легким сердцем приглашать иностранцев — главное, чтобы они не были глухими. Не только на люстру посмотрят, но и содержание поймут. Музыка, которую написал композитор Григорий Гоберник, поможет без усилий преодолеть языковой барьер: каждая сцена проиллюстрирована подходящей мелодией. Если над героями нависает опасность — звуки становятся тревожными, если сцена лирическая — слышится игривая капель нот, если совершается несправедливость — музыка горюет, если открывается какая-то тайна — она буквально трепещет, а если нужно передать атмосферу легкомысленного закулисного возбуждения — бежит куда-то вприпрыжку. Так что все понятно без слов.

Может показаться, что еще на "Мольера" следует водить школьников. Конечно, их театральный вкус понесет ущерб, но, по крайней мере, они сэкономят время: пьесу Булгакова "Кабала святош" читать будет необязательно. Но впечатление обманчиво, поскольку на самом деле трудно что-либо существенное понять из этого спектакля про знаменитую булгаковскую пьесу, где сложно переплелись темы художника и власти, театра как радости и проклятья, судьбы талантливого человека в несвободном обществе, невольного кровосмешения, власти церкви и т. д.

Ничего не выделив, нигде не расставив акценты, театр (художники Станислав Бенедиктов и Валентина Комолова) одел спектакль в пышные условно-исторические костюмы, украсил свечами и тюлевыми занавесками, уместил в два с небольшим часа. Но за всеми этими заботами не заметил того, что в "Мольере" отсутствует предмет художественного высказывания.

В общем, с режиссурой в спектакле просто беда. Но, как известно, подобные упреки в адрес Малого театра встречают один и тот же не сегодня придуманный ответ: не искусством режиссерской интерпретации славен наш "Дом Островского", а искусством исполнения, традицией подавать крупным планом актера. Сомнительность противопоставления обсуждать не будем, но лучшие свои роли лучшие актеры театра сыграли все-таки в постановках настоящих режиссеров, иногда попадающих в Малый. Но вот тут и заключено главное разочарование.

В "Мольере" скверно играют актеры — безбожно врут, хлопочут лицами, действуя по всем правилам картонного театра: про подлеца понятно, что он подлец, едва актер выходит под свет софитов, про дурака в аналогичный момент уже ясно, что он дурак, страдающая женщина голосит низким голосом, легкомысленная — верещит звонким. Булгаковская пьеса действительно очень "актерская", в ней хорошие, понятные роли. Но это вовсе не означает, что их следует играть так вульгарно, словно речь идет о дурной комедии в небедной антрепризе.

Сказанное не относится разве что к Борису Клюеву в роли короля Людовика. У господина Клюева всего две сцены: в одной он благоволит Мольеру, в другой отказывает драматургу в монаршем покровительстве. Его Людовик ни разу не повышает голоса, и в милости, и в жесткости своей он сдержан и умен, всех придворных видит насквозь, всему знает истинную цену. Он, человек с явным чувством юмора, будто переставляет фигурки в соответствии с сиюминутными политическими интересами. Роль Бориса Клюева — отличное доказательство того, что и в пышном историческом костюме можно сыграть современное содержание.

Доказательство, к сожалению, единственное в этом спектакле. У Юрия Соломина, играющего Жана Батиста Мольера, роли пока нет. Можно предположить, что сам характер булгаковского героя нынешнему худруку Малого театра не слишком близок. То ли дело, когда Мольера играл, например, Олег Ефремов — ему, как никому другому, было известно, каково всю жизнь лавировать между внутренним несогласием с режимом и положением номенклатурного худрука. Да и развеселой свободе закулисных нравов он был не чужд.

Сегодня господину Соломину, кажется, просто нечего вложить от себя ни в горестное мольеровское "ненавижу государственную власть", ни в притворные славословия королю, ни, что совсем уже странно, в те сцены, где речь идет о радостях театра и жизни в нем. Соломинский Мольер получился заурядным человеком, в котором не угадывается никакого таланта. Действия и чувства персонажа актеру даже не до конца ясны, он словно пока еще не в своей тарелке. "Я... я..." — долго собирается с мыслями Мольер-Соломин, пока из-за кулис не раздастся отчетливый шепот суфлера: "... льстил".

Коммерсант, 25 ноября 2009 года
Источник: http://kommersant.ru/doc/1279803