Территория сна

“Улыбки летней ночи”. Новый драматический театр

Новый драматический, как известно, театр с отчасти ограниченным зрительским кругом. Причем эти ограничения никоим образом не связаны с театральной эстетикой и прочими вещами художественного свойства. Только лишь с географическим положением на карте Москвы – не каждый зритель добредет, про критиков вообще умолчим. И тем не менее здесь вот уже который год не наблюдается никаких репертуарных “скидок”: мол, заработаем на кассе и решим кое-какие из своих задач. Наоборот, афиша Нового драматического, возглавляемого Вячеславом Долгачевым, практически эксклюзивна и весьма качественна, что, во всяком случае, вызывает уважение.

Новый сезон здесь открылся спектаклем В.Долгачева по сценарию выдающегося шведского режиссера Ингмара Бергмана “Улыбки летней ночи”, который нигде и никогда в России еще не попадал на театральную сцену. Был фильм самого Бергмана в начале 1950-х. Было желание Долгачева воплотить это в театре несколько лет назад, но проблема с авторскими правами тогда этот вопрос закрыла. Хотя у режиссера уже имелся опыт “сотрудничества” с Бергманом – мхатовский спектакль “После репетиции” с участием Сергея и Дарьи Юрских и Натальи Теняковой (кстати, тоже сделанный по киносценарию). Сегодня, когда с правами все более или менее прояснилось, сразу несколько столичных театров заявили о своем обращении к Бергману (например, “Современник”). Но “Улыбки летней ночи” будут представлены только в Новом драматическом.

А дальше стоит, пожалуй, поговорить о двух кардинальных вещах из сферы искусства – форме и содержании. Естественно, не делая каких-либо глобальных выводов, к которым не прибегает и сам театр. Но между тем эти проблемы вполне конкретно решались в рамках отдельного спектакля. Что до содержания, то сейчас, кажется, в современном российском театре определенным образом ценятся (последнее слово можно взять в кавычки) либо актуальные режиссерские высказывания на “темы дня”, либо развлекательность, доведенная до апофеоза. Зритель находится для обеих концепций, но это зритель, так сказать, экстремальный, существующий на полюсах “продвинутости” и “отстоя”. История же Бергмана – для обычного человека, который, естественно, видит в театре некое отдохновение, но при этом желает зрелища достойного.

В “Улыбках” Бергмана замечательным образом смешались истории разных семей, разных социальных слоев, синтезировались приметы быта и откровенная фантазия, жизнь и театральные о ней представления. Недаром же все это сочинялось с оглядкой на шекспировский “Сон в летнюю ночь”. Любовь, измена, заблуждение, исправление ошибок – все это изящно упаковано в романтическую и психологическую оболочку. Тут нет никакой “социальности”, только перемены чувств и отношений вне времени и пространства. И это, надо сказать, поначалу даже настораживает, все ждешь, когда же начнется некая “актуальность” в рамках вышеназванного мейнстрима. И, слава богу, не дожидаешься. Фантазийная человеческая история, ни в чем не укорененная, кроме людских эмоций и переживаний, постепенно затягивает в свое нутро, запросто преодолевая первоначальное сопротивление. Что ни говори и как к этому ни относись, а вот этот внутренний мир все-таки “ближе к телу”, чем все беспрерывно случающиеся катаклизмы.

А вот с формой режиссер В.Долгачев и художник Маргарита Демьянова (а вслед за ними и актеры) явно экспериментировали. Все-таки киносценарий – это вам не театральная пьеса с ее давным-давно сложившимися канонами, в которых так привычно и удобно существовать всем, от актеров до зрителей. Здесь этих канонов нет, зато есть одномоментность и незаконченность эпизодов, то плавно перетекающих друг в друга, то друг с другом словно бы спорящих. Есть неопределенность места действия, к тому же постоянно меняющегося. Режиссер и художник, естественно, начинают искать новый синтез кино и театра, их манер и приемов. Это, кстати, тоже часть мейнстрима, совсем недавно в польской программе “Золотой Маски” режиссер Г.Яжина показал свои опыты в спектакле “Теорема” по сценарию и фильму Пазолини. Поищи, найдешь и другие примеры. Не для сравнений, Боже сохрани, просто для констатации факта.

В спектакле В.Долгачева театр словно бы является хозяином, а кино – гостем, пришедшим не с пустыми руками. Режиссер с художником и само действие переносят в некое подобие театра, обозначенное лишь намеками. Слева – фрагмент зрительской ложи, сверху – часть бордового занавеса, интерьеры написаны на холсте и в нужный момент просто спускаются сверху, придавая действию чуть пародийный акцент. А вокруг – придуманные режиссером “люди театра”, одетые в черную униформу: выносят реквизит, ставят свет, наблюдают за персонажами и т.д. Эти театральные условности замечательно накладываются на кинематографическую структуру текста и все уравновешивают.

Да и персонажи получившегося спектакля явно тоже “люди театра”. С гротеском, намеренными эмоциональными “перехлестами”, порой эксцентрическим поведением. Комедианты, в общем. Вот незадачливый адвокат Эгерман (Олег Бурыгин), забавно напоминающий Чарли Чаплина. А вот его сынок Хенрик (Евгений Рубин), сочиняющий новое амплуа “комического неврастеника”. Вот офицер Малькольм (Андрей Курилов), передающий приветы грибоедовскому Скалозубу и киношным “воякам”. Вот роскошная актриса Дезире (Ирина Мануйлова), становящаяся невольным центром этого спектакля из-за яркости характера и актерского темперамента. Ее мать фру Армфельд (Татьяна Кольцова-Гилинова) – блистательный эпизод, достойный главной роли. Мятущаяся молоденькая Анна (Анастасия Безбородова), жена адвоката, порой демонстрирующая нам, как играли в немом кино. Чудная “простонародная” парочка – горничная Шарлота (Татьяна Журавлева) и кучер Фриц (Антон Морозов), – заставляющая вспомнить определенные моменты шекспировского “Сна”.

Здесь и само действие с его интригами на время переносится на территорию “сна”, с его полумраком, угадывающимися тенями деревьев, легким туманом заката-рассвета и “атмосферной” музыкой Вадима Бибергана. Здесь даже и не знаешь, что в конце концов победило – форма или содержание. Или просто все это гармонично уравновесилось. Конечно, в подобных условиях хотелось бы иногда большей актерской свободы и раскрепощенности, еще нескольких уверенных шагов от “быта” в сторону комедиантства, чтобы именно сценическая легкость стала доминирующей. Но этот эксперимент явно еще не закончен, как, впрочем, и должно быть с любым экспериментом, который не готов превратиться в штамп.

Культура, 13 октября 2011 года
Ирина Алпатова
Источник: http://www.smotr.ru/2011/2011_new_ul.htm