Тирания скучна вообще, а в театре особенно

Премьера в театре им. Моссовета

В театре им. Моссовета состоялась премьера спектакля "Фома Опискин". Этой инсценировкой повести Достоевского театр отмечает сразу два юбилея: шестидесятилетие исполнителя главной роли Сергея Юрского и семидесятилетие постановщика спектакля, главного режиссера театра Павла Хомского.

"Я бросил форму комедии собственно для удовольствия как можно дольше следить за приключениями моего нового героя и самому хохотать над ним. Этот герой мне несколько сродни. Короче, я пишу комический роман", — сообщал Достоевский Майкову в январе 1856 года. Комический роман так и не появился на свет, однако, по мнению исследователей, именно с ним связан замысел двух повестей — "Дядюшкиного сна" и "Села Степанчикова", созданных в семипалатинской ссылке.

Инсценировка "Села Степанчикова и его обитателей" появилась в Москве стразу вслед за "Дядюшкиным сном", показанным в "Школе драматического искусства" Анатолия Васильева. К слову сказать, в наступившем году Достоевский стал в Москве таким же репертуарным автором, как и Горький. (Счет пока 3 на 3: "Варвары", "Последние", "Враги" — "Дядюшкин сон", трилогия "Идиот", "Степанчиково"). Обращение к "первому пролетарскому писателю" объяснимо: в его пьесах ищут злободневность. С Достоевским сложнее. В нем ищут разного: от решения собственных театральных и педагогических задач — как у Васильева или Женовача — до все той же актуальности — как у Хомского. Впрочем, если в спектаклях по Горькому это актуальность социальных совпадений, то в "Опискине" — актуальность человеческого типа. Именно то, что в свое время принесло шумный успех постановке Художественного театра. Созданная между февралем и октябрем 17-го, она давала возможность углядеть в комическом почти сюжете "столкновения божеского и дьявольского начал", равно как и напомнить в очередной раз о пророческих амбициях автора: за прихлебателем и диктатором Фомой Опискиным вставала фигура Распутина, а критика поминала потом и Керенского.

На повторение такого рода успеха и был рассчитан спектакль в "Моссовете". В этом, как кажется, заключен один из начальных его просчетов: обилие литературных и исторических аналогий притупило интерес к узнаванию. И хотя в предисловии к спектаклю Павел Хомский ссылается на умение Юрского работать в жанре "фантастического реализма", сам спектакль поставлен в традициях реализма самого что ни на есть обыкновенного. Это просчет второй, гораздо более важный.

Рассказать историю Степанчикова в бытописательской манере означает примерно то же, что воспринять как бытовой эпизод любой из "случаев" Хармса. Село Степанчиково — фантастическая территория, на которой Достоевский отыгрывал ту эксцентрику своего литературного стиля, которая в более поздних его произведениях так искусно маскировалась под "реализм". Экзальтация сюжета, условность интриги доведены до предела. Бескорыстная и жертвенная любовь, похищение из-за денег, двусмысленная роль самого рассказчика — несостоявшегося жениха — давали авторам спектакля прекрасный повод отступить от собственно литературности и вернуться к тому жанру, который Достоевский оставил — к драматургии (Анна Григорьевна вспоминала, что муж отказался от намерения писать пьесу лишь потому, что "хлопоты по проведению пьесы на сцену трудны, а Федор Михайлович нуждался в деньгах"). Павел Хомский не то что проходит мимо всего этого — суеты, беготни и любовных признаний в его спектакле не меньше, чем в оригинале. Он в другом видит суть. А потому его герои пьют чай, бранятся, пляшут Камаринского, похищают чужих невест с той непреодолимой скукой, которая только и может возникнуть под долгим гнетом тирании.

Но и сам тиран оказывается скучен ничуть не менее. Сергей Юрский играет так, будто видит перед собой длинный ряд реальных Опискиных, которые все как один ему давно надоели. Он играет бенефисный спектакль, не поставленный как бенефис. От "комического романа" не остается и следа. От намеков на то, что "герой мне сродни", — тем более. Равно как и от той литературной подоплеки, которая и для самого Достоевского, и для современников была наиболее интересной. Им гораздо важнее казалась не очевидная параллель Фомы с мольеровским Тартюфом, а неочевидная параллель с Николаем Васильевичем Гоголем эпохи "Выбранных мест...". Литературные игры, оживлявшие сюжет, были едва ли не важнее самого сюжета.

"'Отечественные записки', так сказать, все отечество сидит и записывает... Благороднейшая цель! Преполезный журнал! и какой толстый" — лишь одна из выпущенных реплик и один из примеров упущенных театром возможностей сделать смешной и, что называется, "культурный" спектакль. Вместо этого попытались создать спектакль назидательный, в чем даже переусердствовали. Во всяком случае, мысль о том, что попытка подчинить жанр претензии на идеологию не удавалась еще никогда, у зрителя наверняка возникнет. "Вы забываете, что острота тупится о претензию", — заявил литературный Опискин своему оппоненту-полковнику. Равно как и всем будущим своим оппонентам. Но и эту реплику в театре предпочли не услышать.
 

ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА
Газета "Коммерсантъ", №50 (768), 21.03.1995
Номер 050 от 21-03-95
Источник: http://kommersant.ru/doc/104703/print