Комедианты Господина

Так назвала Татьяна Доронина сценическую версию пьесы Михаила Булгакова «Кабала святош», премьера которой с большим успехом прошла во МХАТе им. Горького в минувшее воскресенье.

«Кабала святош» — сложная и очень трудная пьеса. Сложность заключается в ее кажущейся необычайной ясности и простоте. Автор к моменту написания этой пьесы был уже настолько опытным драматургом, так глубоко знал законы сцены, что дал идеально динамическое действие, полное эффектных ходов и драматических поворотов, дал ярчайших персонажей всех типов, дал выразительный текст, нашпигованный остротами, а также исчерпывающие ремарки. Казалось бы, пьеса столь совершенна, что бери — и ставь.

А вот поставить-то никто и не мог. Бился над этой пьесой опытный мхатовский режиссер Горчаков, не вышло. Его сменил сам Станиславский, но и он, проведя колоссальную работу, был мучительно недоволен результатом. Считалось, что виной тому — пьеса. От автора требовали значительных переделок, но он, убежденный в своей правоте, категорически отказывался. Четыре года репетировалась пьеса во МХАТе! Выпускал ее уже Немирович-Данченко. «Это не тот спектакль, о котором мечталось», —написала Елена Сергеевна Булгакова после генеральной репетиции. И хотя на премьере в феврале 1936 года пьесу ждал оглушительный успех, автор и его семья отсмотрели все семь ее представлений со смешанным чувством радости и горечи.

В 70-е годы «Кабалу» ставил еще один великий режиссер — Анатолий Эфрос. Он внес в спектакль свое видение, в чем-то отступив от автора. Премьеру посетила Любовь Евгеньевна Белозерская, жена Булгакова. «Я прострадала весь спектакль и ушла с горьким чувством обиды за Михаила Афанасьевича», — написала она в воспоминаниях. Словом, сложная это пьеса, и надо иметь незаурядную смелость, чтобы за нее взяться.

Между распятием и троном

Но Татьяне Дорониной, в одиночку (поддерживает ее только зритель) противостоящей уже много лет нашей театральной олигархии и влиятельной группе театральных критиков, смелости не занимать. Правда, тут тоже не обошлось без мучений. Изначально на постановку был приглашен известный режиссер, который репетировал достаточно долго и увлеченно, но не убедил своей версией художественного руководителя театра — Доронина вынуждена была взяться за дело сама и заново создавать спектакль.

Она не пошла по пути своих предшественников, то есть не стала бороться с автором пьесы. Постановка Дорониной основана, наоборот, на глубоком погружении в авторский текст. Собственно, это даже не один текст, а два. «Проведя большую аналитическую работу, сравнив варианты пьесы, режиссер спектакля Татьяна Васильевна Доронина предлагает свою сценическую версию, включив в нее ряд эпизодов первого варианта», — говорит заведующая литературной частью театра, доктор филологических наук Капитолина Кокшенева.

Получилась действительно пьеса из музыки и света, как ее и определил автор. Конечно, это не децибелы и мегаватты современного мюзикла. И все же музыка, не умолкающая в спектакле, такова, что полный зал (а у МХАТа один из самых больших зрительных залов среди мировых драматических театров) кричал «браво!» композитору В. Соколову.

Свет мастерский. Но особенно впечатляет свет в последней сцене, когда умирает Мольер. Среди полной тьмы —только чуть светящийся абрис упавшего Мольера и абсолютно белое лицо необыкновенно красивой мадемуазель Боваль (Е. Катышева), которая, оцепенев, пытается позвать на помощь. И горит во тьме рубиновое распятие, осеняющее весь спектакль.

«Между распятием и троном» — основной образ спектакля. В этом пространстве мечется главный герой, талантливый сочинитель, который верил в Бога и любил Короля, но был ненавидим теми, для кого церковь и престол — только бизнес, и который наконец понял, что в этом пространстве для него нет места. Однако лишь он один, слабый и больной заика, не дал себя молча раздавить под всеобщий «одобрямс», а нашел силы крикнуть в лицо властолюбивому архиепископу: «Не сметь называть меня сыном. Я — не дьяволов сын!» А Короля громко назвал тираном, зная, что у стен есть уши.

Роль Мольера — удача артиста Михаила Кабанова. И неожиданный режиссерский ход: комик в драматической роли. Но ведь Мольер и был комическим артистом!
Но было бы неверно считать, что «Комедианты...» — спектакль одного артиста. Как раз наоборот. Это — спектакль актерского ансамбля. Причем больше всего отличились актрисы. Грациозная, нежная, искренняя и наивная Арманда (Е. Коробейникова) вызывает сочувствие даже в сценах, где она, невеста Мольера, флиртует с демоническим маркизом «Помолись!» (М. Дахненко) или наставляет рога собственному мужу с его очаровательным и самовлюбленным воспитанником Муарроном (А. Чубченко), настолько естественно ее поведение — не будешь же осуждать цветок за то, что он привлекает пчелу. Интересна и вторая героиня — Мадлена Бежар (Т. Шалковская). В начале пьесы она — красивая, преуспевающая, на которую враз обрушиваются все несчастья. А в конце она — старая, больная, но прозревшая, понявшая свою вину женщина. Видимо, этот дуэт так и задумывался на контрасте: земная Мадлена и воздушная Арманда.

Но, конечно, главный контраст, главное противостояние пьесы — это Мольер и Король. В нервном, заискивающем Мольере нет ничего блестящего. А Людовик XIV (В. Клементьев) в буквальном смысле сияет. Но он слишком уверен, что является Францией в единственном числе. Реальную же власть прибирают к рукам невзрачные члены Кабалы.

Король особенно похож на золотую статую, когда рядом с ним шут по прозвищу Справедливый сапожник. Органичен в этой роли С. Габриэлян, любимец публики, главный комик мхатовской труппы. Одно его появление вызывает улыбки в зале. И ни один его уход не обходится без аплодисментов. «Этот Справедливый сапожник — глас народа», — сказала после премьеры Варвара Михайловна Светлаева, племянница М. Булгакова.

Неправильный зритель

МХАТ им. Горького — один из самых посещаемых в нашей стране театров. Критикам, которые не жалуют театр, очень не нравится этот факт, и они в каждой статье не забывают подчеркнуть, что у Дорониной неправильный зритель. Трудно с ними не согласиться. Вот дается пышная и красивая премьера булгаковской пьесы. Кого же мы видим в зале? Ни одного действующего или бывшего министра, олигарха или подолигарха, ни одного популярного телеведущего. Видимо, никому и в голову не пришло их пригласить. Много писателей, булгаковедов, драматургов и, главное, постоянных здешних зрителей, которые ходят на своих любимых актеров. А VIP-персоной на этой премьере была Варвара Михайловна Светлаева, дочь младшей сестры писателя Елены Афанасьевны Булгаковой, воспетой Валентином Катаевым в повести «Алмазный мой венец» под именем Синеглазки. «Мне понравился спектакль, понравилось, как играют актеры, причем все. И мне понравилось, как выдержано время. Ведь осовременивать-то эту пьесу нельзя», — сказала Варвара Михайловна после премьеры.

Осовременивать пьесу действительно незачем. Время стучит в ней, как пепел Клааса. Взять хотя бы историю антипода Булгакова и могильщика его пьес Рихарда Пикеля. Он тоже был членом Союза писателей, театральным деятелем, образованным, воспитанным человеком. Но в отличие от Булгакова — торговал своей личностью, все время терся в высших кругах, пользовался их дачами, машинами, пайками. Много раз этот от природы мягкий, деликатный человек выполнял команду «фас» и наезжал на Булгакова в прессе с оголтелой и грубой бранью... «Как бы писатель не унижался, как бы он не подличал перед властью, все едино, она погубит его. Не унижайтесь», — скажет в пьесе булгаковский Мольер. Как в воду глядел Булгаков!

Не прошло и недели после запрета «Мольера» в марте 1936 года, как наверху вспомнили и о Пикеле. Пикелю, служившему когда-то заведующим секретариатом Зиновьева, отвели роль главного свидетеля на процессе Зиновьева — Каменева. Пикеля арестовали. В тюрьме ему дали отдельную камеру, его друзья проходили к нему с бутербродами и колодой карт. Друзья убеждали Пикеля, что приговор — фикция, а на самом деле после суда его отправят руководить одной из всенародных строек на Волге. (Похожим образом в пьесе булгаковский Король обещал наградить доносчика Муаррона.) На суде Пикель лжесвидетельствовал, подвел под расстрел Зиновьева, Каменева и других участников процесса. И в августе 36-го был расстрелян вместе с ними.

А Булгаков был сохранен и теперь является, по результатам международных социологических опросов, самым читаемым русским писателем XX века.

После запрета «Кабалы святош» Булгаков ушел из Художественного театра. «Мне тяжело работать там, где погубили «Мольера», — напишет он другу. Но там, в Художественном театре с тех пор все время как будто пытаются вернуть ушедшего автора. «В нашем спектакле, конечно, нет восстановления режиссерской партитуры 1936 года, но внутренняя связь с той знаменитой мхатовской постановкой существует: можно сказать, что восстанавливается справедливость по отношению к Булгакову», — поясняет Капитолина Кокшенева.

Дом Булгакова

Справедливость восстанавливать нужно. И не случайно, видимо, в преддверии 110-летнего юбилея Художественного театра появилась в репертуаре МХАТа эта булгаковская пьеса. «Если бы у меня был собственный театр, я сделал бы его домом Булгакова», — написал драматургу мхатовский артист Всеволод Вербицкий. Создается впечатление, что Доронина именно в своем театре и стремится построить этот дом. В ее постановке идут во МХАТе четыре пьесы Булгакова — «Белая гвардия», «Зойкина квартира», «Полоумный Журден», «Комедианты Господина...». Это, безусловно, дань любви автору. Попытка наконец на деле доказать, что Художественный театр — это дом драматурга Булгакова.


Елена ЧЕРНОВА
("Парламентская газета", №18-19, 20 марта 2008 г.)
Автор : Елена Чернова
Источник : "Парламентская газета", №18-19, 20 марта 2008 г. http://www.mxat-teatr.ru/docs/tpl/doc.asp?id=478&