Право на совесть

Комедия А.Н.Островского «Красавец-мужчина» была закончена в 1882 году и тут же последовали премьеры – в московском Малом и петербургском Александринском. Критики хвалила актеров, но вокруг самой пьесы развернулась борьба, смысл которой был не столько эстетический, как этический. Пожалуй, точнее других проблему увидел И.А. Гончаров: в комедии «резко обозначены черты общественной безнравственности». Островским «краски положены до того резко», что «человеческое чувство» иных рецензентов было возмущено – «сталкиваться с пороком во всей наготе» было слишком ново и трудно. Проше было решительно «поставить на вид» прославленному драматургу, что Зоя Окоёмова (главная героиня комедии, жена красавца-мужчины) – «это клевета на женщину, это крупная психологическая фальшь». 

Но сами споры вокруг «Красавца-мужчины» прежде всего свидетельствовали, что пьеса «крепко защемила один из современных жизненных вопросов» (Ф.А.Бурдин), так крепко, что и сегодняшний театр, обращающийся к ней, не может не чувствовать актуальность тем, поднятых драматургом более столетия назад.

Смысловым стержнем мхатовского «Красавца-мужчины» (режиссер-постановщик В.Н. Иванов) становится крупный конфликт, разделивший всех героев пьесы, – конфликт между жизнью по любви и жизнью по хотению. С одной стороны – Зоя (ар. Е.Коробейникова) и ее дядя Лотохин (арт. Ю.Горобец), самостоятельная во мнении Сосипатра Семеновна (арт. Л.Матасова), с другой – сам красавец Аполлон Окоёмов (арт. М.Дахненко), Лупачев, не принимаемый в хорошем обществе (арт. А.Дмитриев), старая кокетка Аполлинария Антоновна (арт. Г.Ромодина), эмансипированная молоденькая богачка Сусанна Лундышева (арт. Л.Голубина, Е.Катышева). Эти две силы и будут вести на протяжении всего спектакля борьбу за свою «правду жизни», втягивая главного героя в ситуацию конфликта не только с женой, но и с самим собой, – ведь драматург и театр никому, даже падшему, не отказывают в праве на совесть. Но перед нами не просто история нравственного падения красавца-мужчины Аполлона Окоёмова, спустившего состояние жены, а теперь требующего от нее развода, чтобы «поправить семейное положение» новой женитьбой на богатой купчихе, но борение с этим мужским и мужниным преступлением жертвенно-любящей Зои. Именно такой взгляд – с акцентом на психологическом конфликте пьесы, укрупняющим образ жены и женщины до подлинного драматизма – можно считать воистину мхатовским. Постановщику и актерам важны не отрицательные начала в конфликте между деньгами и красотой (продаваемой Окоёмовым), между любовью (предаваемой красавцем-мужчиной) и выгодой, но утверждение женщины моральным адвокатом жизни. Зоя Окоёмова, проходящая путь от слепой, душевно-чувствительной любви к готовности ради мужа-красавца к нравственному преступлению, все же спасается совестью – трезвится душой, «взрослеет» чувством. Впрочем, и красавец-мужчина Окоёмов трактуется в спектакле не бессердечным «окончательным злодеем», но человеком, одержимым неправильной, извращенной идеей (всю жизнь свою подчинившим зависимости от денег). «Слово “красавец”, – наставлял актрису Савину, игравшую Зою, Островский, – надо произнести с горьким упреком… в слове “красавец” должно слышаться вместе с презрением, и горечь разочарования, …и горе о потерянном счастье».
В «доронинском» МХАТе высоко поставили женственную женщину. И это очень важно, когда современная женственность чаще всего проявляет себя «через способность к блуду» или «через способность к бизнесу». Театр утверждает другое: вечную теснейшую связь между женственностью и нравственностью. Душа «одевается» в нравственность, чтобы не быть пустой и голой. А красота, забывшая о многообразии и сердечности совести, не в большой цене в русской культуре.
 

Источник: http://www.pressmon.com/cgi-bin/press_view.cgi?id=1983402 
Автор : Капитолина Кокшенева
Источник : Литературная газета, декабрь 2006г.