Театр Вахтангова очнулся

Театр Вахтангова очнулся от "Дядюшкиного сна"

В Театре имени Вахтангова показали премьеру спектакля "Дядюшкин сон". Ее несколько раз переносили и в конце концов сыграли на удивление буднично, для непремьерной аудитории - в зале не было видно ни представителей театральной общественности, ни газетных рецензентов. То ли в театре считают, что спектакль Владимира Иванова зазорно показывать взыскательной публике, то ли уверены, что имя Владимира Этуша на афише гарантирует сборы даже без лишнего паблисити.

Секрета нет: Вахтанговский вот уже который год плетется в хвосте. Некоторые судят о нем еще строже и говорят, что театр просто валится в яму бесстилья и скуки. Если точнее второе, более жестокое сравнение, то понятно, почему в этом некрасивом полете вахтанговцы отчаянно хватаются за модных столичных режиссеров (Владимир Мирзоев) или ненадежных провинциалов с репутацией новаторов (Евгений Марчелли). "Дядюшкин сон" - внезапная твердая земля, тот уровень, где не устроишь сенсации, с которого нельзя быстро взлететь, но стоя на котором можно отдышаться. Правда, немножко страшно вначале, когда полдюжины актрис высыпают на сцену и кружат ведьмами, видимо, для того, чтобы подпустить дежурной уездной инфернальности.

Ну все, думаешь, сейчас начнут Достоевского превращать в Гоголя, а ведь там рукой подать до беды. Потом еще одна из гостий влетит в дом первой дамы города Мордасова через окно вместе с порывом метели. Но тогда спектаклю уже будет не страшна активность режиссуры: "Дядюшкин сон" (со стильным оформлением Юрия Гальперина) задолго до того обретает спокойствие безобидной бытовой комедии. Каковой обычно эта, одна из самых "недостоевских" вещей Достоевского, и является на подмостки любого желающего ее театра. В котором есть по меньшей мере два хороших характерных актера на роли князя К. и Марьи Александровны Москалевой, активной уездной дамы, едва было не женившей выгодного старика на своей дочери, но обхитренной и потерпевшей в конце концов фиаско.

Князя играет Владимир Этуш. Его первый выход обставлен так, как будто на сцене идет не спектакль, а юбилейный вечер: бархатный задник уплывает вверх, суетится дамская массовка, грохочет марш духового оркестра, и бенефициант, появившись из-за дальней кулисы, неторопливо спускается по пандусу (вообще-то, он должен появиться в гостиной из соседней комнаты). Для самых непонятливых даже включают свет в зале. На популярном комике парик с коком и пышные усы-брови. Всесоюзно любимый артист очень правильно играет престарелого князя, о котором сказано, что тот "до того обветшал, что вот-вот развалится",- он спотыкается, грассирует, теряет нить разговора, рассеянно улыбается, засыпает на полуслове, меняет парики, а в затянувшемся финале даже берет серьезную драматическую ноту, явившись без всякого грима, со свечкой и монологом, которым князь прощается с жизнью. Словом, народный артист честно отрабатывает те аплодисменты, которыми его провожают после каждой сцены. И все-таки "Дядюшкин сон" оказывается спектаклем не Этуша, а Марии Ароновой.

Ее роль - из категории "это надо видеть". Аронова, со студенческой скамьи обещавшая стать комедийной звездой, наконец научилась не пережимать, не форсировать комизм ситуаций и интонаций. Боевитая внешность Москалевой убедительно поддержана ее свойской деловитостью. Эта героиня может быть гневливой или добродушной, яростной или терпеливой, похожей то на ватную барыню с самовара, то на гренадера перед боем. Играет Аронова с отчаянной силой физического присутствия на сцене, удивительно смешно и со вкусом - редко бывает, чтобы комизм был сгущен ровно до той концентрации, когда еще не потеряна житейская внятность, но уже обретен масштаб эксцентрического преувеличения. Роль, сыгранная когда-то двумя самыми великими советскими актрисами, Фаиной Раневской и Марией Бабановой, очевидно, получила в лице Ароновой достойную главу своей сценической истории. Если нынешнему ректору Щукинского училища Владимиру Этушу придет в голову поздравить свою недавнюю ученицу, то необидное "победителю-ученику от побежденного учителя" будет как нельзя более к месту.

Коммерсант, 24 ноября 2000 года
Роман Должанский
Источник: http://kommersant.ru/doc/164143