Концерт для режима с оркестром
"Рок-н-ролл" Тома Стоппарда в Молодежном театре
В Молодежном театре состоялась российская премьера пьесы Тома Стоппарда "Рок-н-ролл". Историю Пражской весны, показанную сквозь призму любви к рок-музыке, изучала АЛЛА ШЕНДЕРОВА.
Честно говоря, "Рок-н-ролл" — не совсем пьеса. Скорее, облеченное в драматическую форму эссе, в котором Стоппард сводит воедино взгляды знаменитых чешских диссидентов. Эссе глубоко личное, если вспомнить, что главный английский драматург последних десятилетий сэр Том Стоппард родился в чешском Злине, в семье еврейского врача и был вывезен из страны в начале гитлеровской оккупации. Сам Стоппард говорит, что писал "Рок-н-ролл" как "автобиографию в параллельном мире, где я возвращаюсь домой после войны". Ян, герой его пьесы, возвращается домой не после войны, а весной 1968-го — когда в Прагу входят танки, он решает прервать учебу в Кембридже и ехать к матери.
Его профессор Макс, совмещающий филологию с членством в британской Компартии, уверен в правоте Советов, а сам Ян не слишком задумывается о политике — Pink Floyd интересуют его куда больше. В Прагу он отправляется с грузом пластинок и верой, что в новых чешских обстоятельствах сможет существовать свободно. Поначалу так и случается, вернее, так кажется Яну, получившему ставку преподавателя. Вскоре он сталкивается с Фердинандом (персонаж позаимствован Стоппардом из пьес Вацлава Гавела), собирающим подписи в защиту политзаключенных. Ян дает ему ту же отповедь, что и герой "Невыносимой легкости бытия" Кундеры: подписи никого не спасут, если хотите помочь диссидентам — идите в их семьи. А многим после, пройдя через обыск и отсидку за связь с чешской группой The Plastic People of the Universe, сам просит у Фердинанда помощи: "Пластики" запрещены и посажены — просто за то, что не стали сотрудничать с просоветским режимом. История эта вполне реальна — из подписей в защиту музыкантов выросла "Хартия-77", главный документ чешских диссидентов. А суть конфликта пьесы в том, что остаться в стороне, как поначалу собирался Ян (и Томаш из "Невыносимой легкости"), при тоталитарном режиме нельзя: даже если ты просто слушаешь рок и не стрижешь волосы, ты становишься оппозиционером.
Надо отдать должное режиссеру Адольфу Шапиро и труппе РАМТа — они глубоко изучили предмет. "Рок-н-ролл" — не тот случай, когда актеры произносят пафосные монологи, плохо понимая их смысл. И все же у спектакля были все шансы превратиться в трехчасовую политинформацию, прерываемую рок-хитами, подобранными Артемием Троицким. Если бы не оформление Александра Шишкина. Он установил на сцене ржавый железный занавес и разделил ее на небольшие клетушки: слева — чехи, справа — уютный свет, пробивающийся сквозь жалюзи кембриджского дома профессора Макса. Разница в том, что чехи "квартируют" в непосредственной близости от резинового танка, чье дуло сдувается по ходу спектакля, все больше напоминая бессильно опавший член. Как положено при социализме, квартиры у них малогабаритные — в похожем на пенал кабинете Ян (Петр Красилов) может существовать лишь лежа.
И вот эти-то предложенные художником обстоятельства режиссер использует на все сто. И потому самыми сильными моментами спектакля становятся те, когда мизансцена куда красноречивее текста. Вернувшись в Чехию, Ян тут же попадает на допрос. Диалог строится так: герой стоит на столе, потолок давит ему на плечи — в этом-то положении следователь (Тарас Епифанцев) заставляет его танцевать рок-н-ролл. Убеждения Макса (Илья Исаев) терпят поражение, когда осанистый профессор, приехав в Прагу, пытается проповедовать коммунизм, на четвереньках пролезая в каморку Яна. Да и сам Ян, разглагольствуя о том, что при режиме Гусака можно жить свободно, забывает согнуть голову — и тут же бьется о потолок. Пройдя через тюрьму, он, в отличие от героев Кундеры, доживет до "бархатной революции" и поедет в Кембридж. К постаревшему Максу и его дочке, столь же влюбленной в рок, что и Ян, и потому логично оказывающейся его главной любовью. У Рамили Искандер, играющей сначала жену профессора, а потом его дочь, сложная, но очень выигрышная партия — ей достались самые "прорисованные" образы пьесы, которые актриса наполняет такими острыми эмоциями, а главное, так самозабвенно качается в такт хитам "Роллингов", что не поверить ей нельзя. В общем, несмотря на своеобразие пьесы, этот "Рок-н-ролл" скорее жив, чем мертв. И польза его очевидна: он приучает молодежь к хорошей музыке, а заодно доходчиво объясняет прелести жизни в той империи, где, как ностальгирует Макс, "плотные женщины поднимали огромные снопы пшеницы".
Коммерсант, 28 сентября 2011 года
источник: http://kommersant.ru/doc/1782224