Шекспираподдоширак
Именно так, в одно слово, значится на афише название премьерного спектакля в Театре наций — «#Сонетышекспира». Применение интернет-символа к великому классику — великий обман, на который пошел молодой, но уже известный режиссер Тимофей Кулябин. Его прочтение сонетов Шекспира скорее вызов: Интернету, политике, реальности. Гимн красоте, но... на пороге смерти.
На малой сцене Театра наций — исключительная красота: три высоких готических окна в стене нежнейшего цвета беж с легкой примесью незрелого оливка. Чуть в стороне — рояль в той же гамме (за роялем — музыкант аккуратного вида). На подоконниках картинно со смиренно склоненными головами застыли три барышни в платьях простого покроя ниже колен и с открытыми руками, у юношей — белый верх, черный низ, но без пионерской парадности. Над окнами — светонадпись #рахманиноввокализ. И девушка, что сидит на стуле у стены, высоким сильным голосом действительно выдает Рахманинова. Под его божественные звуки идет Шекспир — сонет номер один.
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила не увядая…
А ты, в свою влюбленный красоту,
Все лучшие ей отдавая соки,
Обилье превращаешь в нищету…
Голоса ровные, без блеска эмоций, интонационной выразительности, что обычно сопутствует чтению стиха вообще, а уж шекспировских сонетов тем более. Кулябин задает совсем иной ритм, располагающий не к декламированию, пусть и талантливому, а погружению и любованию. В фокусе его интереса — жизненный минор: увядание, забвение и, как ни прискорбно это звучит, смерть. Причем не столько конец физический, сколько философское его осмысление.
Но осмысление утонченное, картинное, точно в рапиде, поддержанное пластикой, музыкой, струящимся светом... Не декламация и уж тем более не иллюстрация актерскими силами текста. Красота невообразимая наведена на Шекспира, но при этом с током высокого напряжения. И такое напряжение красоты проявляет имеющиеся смыслы, добавляет новые. Какие — вневременные, сегодняшние? И тут эту самую красоту с завидной последовательностью нарушают два монтировщика, живущие параллельно с основным действием своей монтировочной жизнью: в самый неподходящий момент эти типы что-то уносят, приносят или, совершенно обнаглев, выливают в нутро рояля (какой ужас!!!) по тазику воды. Отчего рояль захлебывается и у пианиста застревают клавиши. Еще они едят из ланч-боксов лапшу «Доширак», аппетитно почавкивая. А в это время тихий голос плетет свою нить:
Во мне ты видишь блеск того огня,
Который гаснет в пепле прошлых дней,
И то, что жизнью было для меня,
Могилою становится моей.
В «#Сонетахшекспира» символы смерти: черное зеркало, волосы в шкафу (отсыл к лагерю в Аушвице), желтые нарциссы в молоке. Эстетский разбор стиха — 73-й сонет, разыгранный на троих, звучит в двух переводах одновременно. Всему приходит конец, и музыке тоже. Пианист не в состоянии извлечь из инструмента ни одной ноты — еще бы, столько воды вылито монтировщиками.
Московский Комсомолец, 22 сентября 2014 года
Марина Райкина
Источник: www.mk.ru/culture/2014/09/22/shekspirapoddoshirak.html