menu-options

Из истории уже не выгонишь

В понедельник и во вторник во Дворце на Яузе, в бывшем Дворце культуры электролампового завода, Театр наций сыграл премьеру „Калигулы” Альбера Камю. Постановочная группа вся из Литвы, режиссер спектакля — Эймунтас Някрошюс, в заглавной роли — худрук Театра наций Евгений Миронов.

Театральный разъезд из-за толкучки автомобилей на не приспособленной к такому ажиотажу площади Журавлева растянулся надолго, на премьеру пришли Марк Захаров с дочерью, народной артисткой России Александрой Захаровой, Константин Райкин, Владимир Спиваков с Сати Спиваковой, министр культуры Александр Авдеев с супругой, продюсер и руководитель телеканала „Культура” Сергей Шумаков. Интерес понятен: Някрошюс, Миронов, пьеса Камю, вернее, даже не сама пьеса, а сюжет, герой, тиран и сумасброд, злодей, — как это все сегодня откликнется. Что откликнется — сомнений не было.

Когда открывается занавес, публика видит шифер. Все, что на сцене, — из шифера (сценограф — Марюс Някрошюс). Триумфальная арка, кресла, даже чемоданы. Материал непрочный, ломкий, по такому трудно шагать, тем более подниматься к вершинам власти. Непрочный, но как раз поэтому — очень точно подобранный, грубый и непрочный, как народная любовь. Как нелюбовь и ненависть, все одно. Это понимает Калигула, этого не понимают патриции.

Все читали — мало кто помнит: Калигула правил всего-то четыре года. Четырех лет хватило, чтобы войти в историю. Наши и ненаши злодеи, Гитлер, Сталин — за четыре года успевали только что пригубить вкус власти. А Калигула успел стать принцепсом Сената, Великим понтификом, четырежды консулом, императором, наделенным властью трибуна четыре раза, наконец, он, Гай Цезарь Август Германик, Отец отечества! Более половины из этого списка — самоназвания. Он отменил богов, поскольку „всякий человек может справиться с их нехитрым ремеслом”. Сказав это, Калигула-Миронов искоса смотрит на окружающих: как примут, как отреагируют. То, что сопротивления не встретит, он не сомневается. Калигула Камю — герой постдостоевской эпохи, с опытом героев Достоевского, недаром одна из театральных пьес писателя написана была по „Бесам”. „Править — значит воровать, все это знают. Я хочу это делать открыто”, „Если казна что-либо значит, значит, человеческая жизнь не значит ничего…”… Все это сильно напоминает наше недавнее советское прошлое, и не только наше, и не только прошлое, но Някрошюс не любит прямых сравнений и метафор. Ему по душе, когда Калигула взбегает по очередному шиферу на несколько шагов вверх, тянет руку, чтобы стать ближе к луне, о которой мечтает. Чуть ближе — и ничуть не ближе! „Луна — одна из тех вещей, которых у меня нет…” Еще один замечательный обмен репликами — Калигула беседует со Сципионом (Евгений Ткачук): „Самое незначительное военное предприятие рассудительного тирана обошлось бы вам в тысячу раз дороже, чем капризы моей фантазии”. Патриций отвечает: „По крайней мере, это было бы разумно и, главное, понятно”. И вся разница?! Тогда к чему горевать о казненных?

Популярную и сегодня в Европе пьесу Альбера Камю про римского тирана у нас не очень-то знают, в России по-прежнему популярнее одноименный фильм Тинто Брасса. Камю, французского интеллектуала, антифашиста, философа, накануне Второй мировой войны, ясное дело, интересовали другие повороты древнеримского сюжета. Сыгранная впервые в декабре 45-го, пьеса имела грандиозный успех. Другое дело, что во Франции — давняя и прочная традиция таких вот разговорных пьес, а нашей публике, равно и актерам, недостает подпорок в декларативном, прямолинейном тексте.

Спектакль у Някрошюса вышел длинный, как почти всегда у него в последние годы. Дольше четырех часов. И пока, особенно в первой половине, — скучным. Зритель (я в том числе) чувствовал себя обделенным по части простых и мощных метафор, какие были в прежних спектаклях Някрошюса. Не раз посещала мысль, что далеко не всем на сцене понятно, о чем история и про что им предлагает играть великий, но немногословный режиссер.

Во втором действии жизнь на сцене несколько оживает. Становится интереснее. Есть о чем рассказать. Говоря об улике, Калигула показывает Керею (Алексей Девотченко), патрицию и заговорщику, кусок мыла. Опускает в воду руки, принимается тереть, и вот уже в его руках обмылок, еще минута — и нет ничего. Улика смыта!

Прежде, надо признать, спектакли режиссера были богаче и давали больше возможностей для интересной игры. Тем более на сцене рядом с Мироновым и помимо уже названных Игорь Гордин в роли Геликона, Мария Миронова в роли Цезонии. Очень хорошие актеры. Они стараются, но не всегда есть что играть.

Наконец, без ответа остается вопрос: он же вовсе не милый, совсем не хорош — почему же мы должны сочувствовать злодею? А Калигула Евгения Миронова, конечно, не ангел, но он лучше, свободнее тех, кто его окружает, лучше „Семьи”, нет, не часто, но в какие-то секунды, да даже минуты он обаятелен, даже трогателен. Ведь Евгений Миронов, как ни крути, не годится на роли абсолютных злодеев.

Григорий Заславский, Независимая Газета, 02 февраля 2011

Еще рецензии на представление «Калигула»

Миронов сыграл беспредельщика

Луна для императора