А.В. Анисимов "Театры Москвы" (1984 г.) (Часть 5: "Театр в Архангельском")
Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4
Эта подмосковная усадьба также формировалась в конце XVIII-начале XIX веков.
Князья Голицыны затеяли строительство грандиозного загородного дворца, предназначавшегося для парадных приемов. Заканчивались эти работы уже при новом владельце Н. Б. Юсупове, вышедшем в отставку и обосновавшемся в Москве.
Первоначально театр располагался в одном из флигели обрамлявших арку главного въезда и соединенных с дворцом колоннадами. Юсупов, не жалея средств, собрал в усадьбе большие художественные ценности. Давняя дружба и преклонение перед выдающимся художником связывали его с Пьетро ди Готтардо Гонзага, который всю жизнь стремился стать архитектором и строить театры, но всю жизнь лишь рисовал грандиозные перспективы с фантастической архитектурой. Они познакомились еще до приезда художника в Россию. Духовный последователь Пиранези, Гонзага, обладавший сильным характером и принципиальными взглядами, был неудовлетворен условиями работы на родине, в Италии. Его ценили, но не любили за категоричность суждений. Просвещенный вельможа Екатерины II, князь Юсупов увидел декорации Гонзага в театре «Ла Скала» и, оценив их по достоинству, предложил знаменитому художнику создать свой театр в России. О декорациях Гонзага для эрмитажного театра в Петербурге мечтал и Дж. Кваренги.
После приезда Гонзага в Россию Юсупов, ставший в это время главным директором «над музыкой и зрелищами», принял его на должность главного мператорского театра, которая поглощала у художника все время.
Несмотря на постоянный успех декораций и парковых работ, Гонзага был недоволен тем, что ему не удается построить свой театр. Живя в сложной обстановке, окруженный завистниками, вызывавший неоднократное недовольство Александра I, художник с охотой принял предложение почитателя, друга и покровителя участвовать в постройке театра, где он мечтал поместить свои декорации.
Юсупов, ожидая приезда в Москву Александра I, готовил в Архангельском особую встречу. Гвоздем программы должна была стать демонстрация нового театра. Для него решили перестроить старое здание манежа, несколько удаленного от основного дворца.
Первоначально проектирование велось Бове, и частично его эскизы были реализованы. Но Юсупов обратился и к Гонзага, приславшему свой проект, по которому и велись основные работы. Получился небольшой зал на 400 мест с наклонным полом. Глубокая сцена имела хорошее по тем временам оборудование, включая колосники и блоки для подъема занавеса и декораций. В оформлении портала сцены Гонзага использовал излюбленный прием перехода от объемной архитектуры к написанным декорациям. Художник расписал занавес в Петербурге и подготовил 12 смен «типовых» декораций, но приехать в Архангельское ему не разрешала дирекция петербургских театров. Строительством руководили московские архитекторы Тюрин и Мельников, а непосредственные работы осуществлял крепостной архитектор Стрижаков. Несмотря на ряд изменений основные идеи Гонзага были осуществлены.
В начале 1818 года в Архангельское привезли расписанные декорации с занавесом, продолжившим реальную колоннаду зрительного зала. Театр по праву стал называться театром Гонгаза. 8 июня 1818 года по случаю приезда Александра I и прусского короля Фридриха Вильгельма III состоялся праздник частью которого было открытие театра.
Зрелище было необычным: весь спектакль без актеров должен быт состоять из 12 смен декораций под специально подобранную музыку. Ирония судьбы такова, что Александр I, не симпатизировавший художнику, вынужден был открывать его театр. Не обращая внимания на раздражение царя и холодный прием придворных, Юсупов практически превратил здание в музей Гонзага, запретив актерам играть в его декорациях. Понимая истинную ценность этих произведений искусства, он, показывал их только настоящим ценителям, среди которых был и Александр Сергеевич Пушкин. Эти декорации являются единственными, сохранившимися до наших дней подлинниками работ великого художника в натуральный размер сцены. К сожалению, потомки князя не только не ценили этих шедевров, но и погубили большую их часть. Уже после Великой Октябрьской социалистической революции, когда Архангельское стало музеем, удалось найти и восстановить занавес и четыре расписанных задника с комплектом кулис и падуг.
Архитектура была решена в формах классицизма, скромные фасады выдают первоначальное назначение здания. Оно было манежем. Встройка театров в старые манежи была в то время распространена и встречалась не раз в Петербурге и Других городах.
Конечно, большинство этих самодельных театров с крепостными или актерами-любителями носило более чем дилетантский характер. Шереметевский театр и театр Гонзага были исключениями. Как правило, это было просто дорогое развлечение скучающих московских богачей. Чаще всего хозяева – нередко главные исполнители ролей – были весьма далеки от настоящего искусства да и зачастую имели смутное представление о произведениях, которые разыгрывали. Так, про графиню Апраксину, в доме которой был лучший домашний театр, в Москве рассказывали: «...в женском персонале появлялась и сама хозяйка дома, она никогда не знала своей роли и, по¬дойдя к суфлеру, постоянно спрашивала его: «comment».
Об устройстве таких любительских театров с иронией писал Лермонтов: «Что за театр. Об нем стоит рассказать: смотришь на сцену – и ничего не видишь, ибо перед носом сальные свечи, от которых глаза лопаются: смотришь назад – ничего не видишь, потому что темно; смотришь направо – ничего не видишь, потому что ничего нет; смотришь налево и видишь в ложе полицмейстера, оркестр составлен из четырех кларнетов, двух контрабасов и одной скрипки, на которой пилит сам капельмейстер, а этот капельмейстер примечателен тем, что глух, и когда надо начать или кончать, то первый кларнет дергает его за фалды, а контрабас бьет такт смычком по его плечу...» (письмо к А. А. Лопухину, 18 июня 1840 г.).
Но театр был престижен, театр был признаком хорошего тона и критерием образованности хозяина, театральные залы делали дворцы более интересными и респектабельными. Домашние спектакли подготовили московскую публику к восприятию серьезного искусства профессиональных театров. Из среды крепостных актеров и любителей вышли настоящие большие таланты, принятые впоследствии на большую сцену казенного театра, а строительство этих залов подготовило целую плеяду архитекторов, художников и механиков сцены, впоследствии решавших серьезные проблемы больших театров.
По словам Пыляева, князь Шаховской в своей комедии «Полубарские затеи» «предал полному осмеянию» подобные театры, после чего «столичные меломаны как-то совсем по-приутихли и новых домашних оркестров, трупп и балетов не учреждали».
В России начиналась эпоха профессионального театра и ее выстраданной театральной архитектуры.