Центральному театру кукол - пятьдесят.

В июле этого года исполнилось 80 лет со дня рождения Героя Социалистического Труда, народного артиста СССР, президента Всемирного Союза кукольников (УНИМА), режиссера, актера, писателя Сергея Владимировича Образцова. А в сентябре исполняется 50 лет со дня основания Центрального театра кукол, которым все эти годы бессменно руководит С. В. Образцов. Театр награжден высокой правительственной наградой. Ему присвоено звание академического.

Он, действительно, является академией мастерства, и в области режиссуры, и в актерском творчестве, театром высокой сценической культуры, центром изучения истории и теории кукольного искусства мира. Его нередко называют «чудом искусства» театра XX века. Широкая советская и международная пресса, — а коллектив объездил десятки стран всех континентов мира — постоянно отмечают и его высочайший художественный вкус, и фантазийную заразительность спектаклей, и умение рассказать о жизни, о человеке в изящной поэтической форме, всегда неожиданной, яркой, и мудрую философскую направленность самих поисков.

Имя С. В. Образцова и руководимого им театра известно сегодня повсюду не только потому, что здесь выучились сотни режиссеров всех стран света, но прежде всего из-за того, что этот театр создал стройную, законченную систему творчества. Он не просто, как считают многие, превратил некое балаганное зрелище в высокопрофессиональный «культурный» театр. И не только — начав свою жизнь в 1931 году — подытожил поиски дореволюционных артистов, советских кукольников двадцатых годов. Образцов и его единомышленники — С. Самодур, 3. Гердт, В. Терехова, Б. Тузлуков, В. Андриевич и другие — создали совершенно новую школу режиссуры и систему актерского творчества.

Во многих спектаклях, этой труппы еще в тридцатые годы появился живой человек — актер. Но он выступал не как традиционный «ведущий» кукольного представления, а как некая мера правды психологического театра. А актеры, работающие с куклой, строили свои образы, пользуясь этой «мерой» и пытаясь создать не менее сложный психологический рисунок роли. Зрители хорошо знают 3. Гердта — одного из самых глубоких и тонких советских актеров, любят созданные им образы в театре и кино, за их изящный психологизм, мудрость, широту ассоциаций. Но ведь главное «место работы» 3. Гердта — Центральный театр кукол. Именно здесь он постигал и открывал сложнейшие законы искусства высокой нравственной правды.

Уже в первое десятилетие, создавая ставшие потом классическими спектакли — «По щучьему велению», «Кот в сапогах», «Волшебная калоша», «Волшебная лампа Аладина», театр поразил всех именно своим высоким философским реализмом. Глубокая осмысленность каждого жеста куклы, психологические мотивировки их поступков, мягкая «мхатовская» манера речи, искренность переживания актеров-кукольников — все это перевернуло привычные представления о театре кукол. Но главное, все-таки, заключалось в том, что театр предложил широкий круг современных идей и тем, которые волновали зрителя.

Театр приглашает на свою сцену героев сегодняшнего дня. Даже персонажи сказок читаются как смешно, а иногда и нарочито-карнавально переодетые сегодняшние люди. Театр заставляет их, этих сегодняшних людей, адаптироваться в этой сложной для них карнавальной среде. Может быть именно поэтому они, эти люди, и обнаруживают такое количество неожиданных, преувеличенно острых черт характера, такие подъемы и спады настроения, такую контрастность качеств.

Уже к концу тридцатых, в сороковые годы в коллективе рождается стройная творческая программа. Карнавальная среда и в эти, и в последующие годы; так и остается условной средой, подчеркивающей водораздел между «натуральной жизнью» и искусством. Герои ничуть не страдают от условно-театрального окружения. Их прочность измеряется прямыми контактами с идеями времени.

Но если в первые полтора десятилетия театр добивается публицистичной страстности и широкого круга ассоциативных связей, то в зрелые годы его уже волнует не столько психология человека, сколько социальная психология, не столько тип жизни, сколько взаимодействие типов и то реальное место, которое они занимают в жизни. Это принцип: в каждом спектакле открывать новый «тип жизни». Сколько их, этих типов, мы узнали в спектаклях «Король-Олень», «Необыкновенный концерт», «Божественная комедия», «И-го-го», «Дон Жуан» и многих других. Впрочем, взрослые зрители начала сороковых годов аплодировали не только «типам жизни».

Фронтовики ликовали, когда еще в начале войны театр вывел на свою ширму Гитлера, Муссолини, Геббельса не в шутовстве, а в серьезном разговоре доказывал их обреченность. Это были единственные портретные герои в большой истории театра, но тогда такая «портретность» была едва ли не самым дорогим. Тем более, что «портреты» были доведены до уровня «типов» — захватчиков, поработителей, идеологов мракобесия.

Сегодня, как и всегда в спектаклях для взрослых и в работах для детей по-прежнему светится веселая образцовская фантазия, чарующий мир поэзии царствует в логически четких по своей идеологии спектаклях. Театр открывает своим зрителям мир не в отвлеченных умствованиях, а в живых, остроумных — лирических, сатирических, юмористических, героических спектаклях. Здесь доказывают и увлекают. Обличают и жалеют. Высмеивают и воспевают, заглядывают в душу. А это очень важно для театра — уметь заглядывать в душу.

Н. Смирнова, кандидат искусствоведения.