menu-options

ТЕАТР ИМЕНИ ЕВГ. ВАХТАНГОВА (Часть 2)

Начало: часть 1

 

ЕВГЕНИЙ БОГРАТИОНОВИЧ ВАХТАНГОВ
 

Вахтангов 1Евгений Богратионович Вахтангов родился 1 (13) февраля 1883 года в семье табачного фабриканта во Владикавказе (Орджоникидзе). В юношеские годы он начинает увлекаться театром, участвует в любительских спектаклях, делает первые шаги в режиссуре. По окончании гимназии он поступает в Московский университет, вначале на естественный, затем на юридический факультет. Устойчивых научных интересов у него не было, его полностью захватывает театральная жизнь Москвы, и в первую очередь спектакли Художественного театра, восторженным поклонником которого он становится сразу же. В эти годы он много играет и ставит во всевозможных студенческих кружках, землячествах, артистических обществах в Москве и во Владикавказе, куда он приезжает на вакансии. Когда в 1909 году Вахтангов приходит в драматическую школу А. И. Адашева, актера Художественного театра, за его плечами уже около пятидесяти сыгранных ролей и более двадцати поставленных спектаклей, у него уже вполне определившиеся эстетические взгляды и интересы.
В школе Адашева он знакомится и быстро сходится с замечательным человеком, режиссером, педагогом Леопольдом Антоновичем Сулержицким, который оказал огромное влияние на мировоззрение и весь дальнейший творческий путь Вахтангова. Через Сулержицкого Вахтангов воспринял основы системы К. С Станиславского, которая тогда только зарождалась, и стал ее страстным приверженцем и пропагандистом. Известность Вахтангова как одаренного театрального педагога и режиссера выходит далеко за пределы Художественного театра, сотрудником которого он становится по окончании Адашевской школы. Самое активное участие принимает Вахтангов в организации Первой студии МХТ, где вскоре осуществляет свою первую постановку на профессиональной сцене – «Праздник мира» Г. Гауптмана (1913), а затем «Потоп» Г. Бергера (1915). В спектаклях Студии с большим успехом играет он Тэкльтона («Сверчок на печи» по Ч. Диккенсу, 1914), Фрезера («Потоп» Г. Бергера, 1919), шута («Двенадцатая ночь» У. Шекспира, 1919). И в актерской, и в режиссерской, и в педагогической своей работе дооктябрьского периода Вахтангов добивался тонкого психологического раскрытия душевной жизни героев, утверждения высокого этического идеала добра, любви, человечности. Работая в МХТ и Первой студии, Вахтангов все же не переставал мечтать о создании собственного коллектива, где он мог бы наиболее полно утвердить свои творческие и этические принципы. Таким коллективом стала для него Студенческая студия (Мансуровская), впоследствии Третья студия МХТ, составившая затем ядро Театра имени Евг. Вахтангова.
Через всю свою недолгую творческую жизнь пронес Вахтангов обостренное внимание к общественной жизни, к социальным вопросам времени. Он не был политиком, не примыкал к партиям. Он шел от сокровенной сути русского искусства, которому всегда были свойственны демократические, антибуржуазные тенденции. Вахтангов недаром был учеником и сотрудником самого передового театра своего времени – Московского Художественного.
Революцию он принял как художник, которому более всего было дорого признание народа и целью которого было служение народу.
Искусства вне большой и благородной идеи для него не существовало. Размышляя о месте и роли художника в эпоху социальной революции, он нашел слова, которые могли бы послужить эпиграфом ко всей истории советского театра: «Если художник хочет творить «новое», творить после того, как пришла она, Революция, то он должен творить «вместе» с народом. Ни для него, ни ради него, ни вне его, а вместе с ним. Чтобы создать новое и одержать победу, художнику нужна Антеева земля. Народ – вот эта земля».
Революцию он ощущал как художник. Он искал новые формы, чтобы выразить ее могучий дух, силу ее гнева, радость созидания нового. Еще не было драматургии, которая впрямую отразила бы ход революционного процесса, характеры его героев, но демократические взгляды, ненависть ко всем формам угнетения Вахтангов умел выразить на том литературном материале, что соответствовал его мироощущению. Его последние спектакли – «Эрик XIV» А. Стриндберга в Первой студии, «Гадибук» С. Анского в «Габиме», «Свадьба» А. П. Чехова, «Чудо святого Антония» М. Метерлинка, «Принцесса Турандот» К. Гоцци в Третьей студии – положили начало своеобразному направлению в советском театральном искусстве, получившему название «вахтанговского». Пожалуй, более всего это направление связывают с «Принцессой Турандот». Этот веселый, солнечный, праздничный спектакль, поставленный смертельно больным Вахтанговым в холодный и голодный 1922 год, стал синонимом яркой театральной формы. В постановке, в игре актеров смело сочеталось точное, органическое существование актера в роли с откровенно условными сценическими приемами. Станиславский приветствовал поиски Вахтангова. В обращении к труппе театра после спектакля он сказал: «За двадцать три года существования Художественного театра таких побед было немного. Вы нашли то, чего так долго, но тщетно искали многие театры».
Творчество Вахтангова открывало новые перспективы развития театрального искусства, обогащало систему Станиславского. Учитель высоко ценил своего ученика. В 1922 году он пишет на подаренной Вахтангову фотографии: «...милому, дорогому другу, любимому ученику, талантливому сотруднику, единственному преемнику, первому откликнувшемуся на зов, поверившему новым путям в искусстве, много поработавшему над проведением в жизнь наших принципов; мудрому педагогу, создавшему школы и воспитавшему много учеников; вдохновителю многих коллективов, талантливому режиссеру и артисту, создателю новых принципов революционного искусства, надежде русского искусства, будущему руководителю русского театра...»
Жизнь Вахтангова можно назвать героической: смертельно больной, он жил в таком напряженном творческом ритме, как будто торопился наверстать годы в месяцы, отпущенные судьбой.
А. А. Орочко, первая исполнительница роли Адельмы в «Принцессе Турандот», рассказывает о последней репетиции Вахтангова: «Ко дню последней репетиции «Турандот» у Вахтангова уже начиналось воспаление легких и он сидел с замотанной полотенцем головой. Он искал свет. Мы стояли на сцене в костюмах и гриме и уже падали от усталости. Был третий час ночи. Совершенно больной, он сказал: «А теперь все с начала до конца. Я от актеров ничего не требую, я только хочу увидеть свет. Только проговорите текст». Все ахнули. Он говорит: «Ничего, ничего, соберитесь». У него температура была уже 40°. И мы проговорили всю «Турандот» с начала до конца. Это был последний раз, когда он ее видел».
«Принцесса Турандот», на премьере которой Вахтангов уже не мог присутствовать, была последним созданием его режиссерского гения. «Я горд, – говорил он по поводу этой своей работы, – я бесконечно горд тем, что я слуга народа... Важно быть не только героем на сцене, но по крайней мере честным гражданином своей страны в жизни!.. Зритель все поймет, если то, что мы ему покажем, будет ему нужно. А что ему сейчас нужно? Романтика! Полет мысли! Мечты о будущем! Оптимизм, вера в жизнь, вера в то, что и он, ну, скажем, к примеру, подобно Калафу, добьется всего, чего хочет, разгадает все загадки, которые будет предлагать ему жизнь».
Вахтангов был одним из первых деятелей театра, сознательно и целеустремленно искавших путей отражения новой, революционной действительности.
 

Продолжение: часть 3часть 4часть 5часть 6, часть 7часть 8часть 9часть 10часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26