Дети Розенталя попали в хорошие руки
В Главном театре наконец состоялась премьера свежесочиненной оперы Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина "Дети Розенталя". Спектакль закончился нервными и продолжительными аплодисментами, которые зал будто боялся прекращать - вдруг какой провокатор что крикнет? Обошлось. Позже, правда, выяснилось, что все второе действие театр тихонько проверяли с собаками - какие-то добрые люди сообщили о подложенной бомбе. Бомбу не нашли.
Ходили слухи, что щедрые "Идущие вместе", уже и без того немало потратившиеся на раскрутку нового проекта Главного театра, выкупили значительную часть билетов на премьеру и того гляди закидают сцену тухлыми яйцами. Однако зрительный зал Новой сцены заполняли все больше солидные лица из телевизора во главе с Ириной Хакамадой, явно настроенные защищать свободу сорокинского слова до последнего. Среди них как-то неуютно блестела нарядами обиженная Анастасия Волочкова и достойно грустил ведущий аналитической программы "Постскриптум" Алексей Пушков, стараниями которого, собственно, депутаты нашей Думы и заинтересовались проблемами современной оперы. Грустить ему было о чем - обличать в новой постановке, где, как уже всем известно, речь идет о пятерых дублях композиторов-классиков, выращенных советским ученым Алексом Розенталем, оказалось абсолютно нечего.
Слов, на которые вроде было столько надежд, как назло, не разобрать. Так уж в опере водится. Но даже если еще раз проштудировать по буклету давно висящее на всех информационных сайтах либретто, то все равно дальше слов "проститутка" и "паскуда подлая" не уедешь. И здравый смысл подсказывает, что если цепляться за такие вещи, то для начала надо запретить "Леди Макбет Мценского уезда", "Лулу", еще много чего из двадцатого века, а заодно и "Травиату" из девятнадцатого. Или уже признать, что не имеешь понятия о существовании таких опер. Музыка Десятникова, который до этого уже вошел в народные массы благодаря своему саундтреку к фильму "Москва", была доступная, эмоциональная, к мудреному антинародному авангарду даже близко не подходящая, с эффектными и внятно прописанными массовыми сценами и тонкими шутками, вызывающими радостный смех в зале. Особым успехом пользовались сцена Чайковского с няней в прекрасном исполнении Максима Пастера и Ирины Удаловой, большей частью состоящая из взаимных всхлипываний, а также написанный с большим приветом Верди и всей итальянской опере любовный дуэт Моцарта и проститутки Тани в изображении Романа Муравицкого и на редкость выразительной Елены Вознесенской. Да и маэстро Александр Ведерников не подкачал, озвучил новенькую партитуру со всей душой.
Но самую большую "свинью" недоброжелателям "Детей", кажется, подложил режиссер - знаменитый литовец Эймунтас Някрошюс. О нем, а тем более о работавших над спектаклем членах его семьи (сын - сценограф Мариус Някрошюс, жена - художник по костюмам Надежда Гультяева) как-то во всей этой суете вообще забыли, а зря. Вторая по счету работа Някрошюса в опере (после прошлогоднего "Макбета" в Главном) - само по себе изрядное событие для театрального мира. И, положа руку на сердце, эту работу можно назвать первой. Режиссер со своей командой сделал подробный, сложный, совершенно не похожий на робкого "Макбета" спектакль, под завязку набив его своими фирменными приемами и дополнительными смыслами, частенько забивающими те ожидаемые соцартовские смыслы, что закладывали в свое детище авторы оперы.
Някрошюс все запутал и всех сбил с толку. Красного галстука и проститутки в рваных колготках, которые вроде бы так и просятся на сцену, у него не найти. Вместо этого по сцене носятся какие-то трехрукие чудики, суфлерские будки с сидящими в них сплюснутыми карликами, россыпи маленьких Моцартов и взрослые придурковатые композиторы со всклокоченными волосами и неуравновешенной психикой, которые в конце концов, как ни странно, вызывают самое искреннее сочувствие. Он поставил внешне беспечный, почти детский спектакль не про конкретные советские и постсоветские времена (по идее первое действие описывает разгар застоя, второе - ельцинскую разруху, а между ними пролистываются зарисовки с несколькими советскими вождями, начиная со Сталина), а про что-то гораздо более общее и значительное - про театр и жизнь, которые не всегда отличишь друг от друга, про жизнь и смерть, которые в случае с главными героями оперы - вещь весьма условная, про уродов и людей, которые, как показывает недавняя практика, запросто существуют бок о бок.
Автор: Екатерина Бирюкова
Источник: "Известия"