Наш ответ Заратустре
Лучший оперный опус Рубинштейна в театрах появляется редко. Вяловатый и длинноватый, он прославился благодаря двум обстоятельствам. Культурной родословной, в которой чудная поэма Лермонтова наложилась на время создания оперы (сверхчеловек-богоборец входил в моду), и шоковому исполнению Федора Шаляпина.
Русским зрителям 1905 года казалось, что падший ангел вот-вот начнет разбрасывать прокламации, а чувствительная Европа до обморока пугалась сверкавшего очами баса. В МАМТе никому не страшно. Ничего близкого к легенде не случилось. Пристойно выглядит музыкальная часть. Заслуженный маэстро Вольф Горелик сделал специфичную партитуру вполне съедобной. Купировал длинноты, сосредоточил оркестр. Звук хорош (сказался опыт оркестра в «Пеллеасе и Мелизанде» Дебюсси прошлого сезона), вокал хорош, у солистов временами так даже очень. С режиссурой и общим впечатлением от спектакля все куда как хуже. Сценографию доверили Семену Пастуху. Он придумал не бог весть что - поворачивающийся усеченный конус во всю сцену да распростертые над ним черные крылья, то накрывающие героев, то почти незаметные под потолком. Плюс суровый черный занавес, временами медленно «съедаемый» белым. Лаконично, емко, пригодно для трактовки любого толка.
Хочешь - делай романтическую драму, хочешь - мистическую историю о борьбе добра со злом в отдельно взятых душах. Дебютировавший в оперном театре режиссер Геннадий Тростянецкий захотел и того и другого. И растерялся. Первой жертвой (или провокатором) невнятицы оказался художник по костюмам. Белиберда на сцене полная: венецианские плащи и маски вдруг сменяются латами из современных фэнтези, «злодейский» оперный грим - слизанным один в один изысканно ярким миром Сергея Параджанова в «Цвете граната». Грузинские девы во главе с немыслимой резвушкой Тамарой (Наталья Мурадымова) плещутся у ручья (терзаемый кусок шелка) и умеют показать только две эмоции - удивление и испуг.
С харизмой у главных героев плохо. Разве что очень витальный и голосистый жених Синодал (Михаил Векуа) заставил всех поверить в свои обстоятельства вопреки режиссерской рассеянности - что, кстати, публика-не-дура отметила бурными аплодисментами. Над свитой Демона хотелось смеяться: все три акта массовка сердечно изображает злодеев, корячась по полу и оживляя в памяти леших из Детского музыкального театра Наталии Сац. Очень гламурный белый Ангел-секси (Наталья Владимирская) буквально не дает Демону соблазнить княжну - крутится и крутится под носом в самый неподходящий момент. И вопреки тому, что на сцене все время кто-то ходит и что-то пестрит, ощущение бессмысленности и статики полное. Так можно смотреть в крутящийся барабан стиральной машины. Для мифа много суеты. Для нагруженной философским подтекстом борьбы Ангела и Демона мало идей. Для романтической легенды слишком густо с мещанством и провалами вкуса - чего стоит появление убитого героя-жениха в латах и шлеме на карусельном коньке. Получился зрелищный просветительский проект сомнительных художественных достоинств. Нужный разве что для патриотического расширения афиши.
Автор: Лейла Гучмазова,
Источник: Итоги