Виталий Соломин. Часть 9
Все части этой статьи: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10.
В спектакле много ирреального, много фантасмагории, инфернальности, мистификаций... Но чем Кречинский похож на автора?»
«Богат, умен, талантлив, азартен, раскован. Я ставил и знал, что так надо. Что это правильно. Я могу объяснить «почему». Но не надо. Это мешает. Делает суше. Объяснения не оставляют простора импровизации, свободным движениям души». А импровизируют в этом спектакле щедро. Помню, в зале оказался французский профессор, человек, видимо, не вполне адекватного поведения. И своими ежеминутными криками «Браво!» он изрядно мешал актерам. И вдруг Соломин, не выходя из образа, прямо назойливому зрителю крикнул: «Браво! Ура!» В антракте француз смылся со всей своей свитой...
А на днях Виталий Соломин показал новую свою премьеру - чеховской пьесы «Иванов». Где, опять-таки, выступил и в роли режиссера и исполнителя заглавной роли.
Очень трудной роли в одной из самых загадочных из чеховских пьес. Связанных к тому же в Малом с легендарным, уникальным, неповторимым исполнением заглавной роли великим Борисом Андреевичем Бабочкиным... Знала эта роль на иных сценах и других легендарных исполнителей: Смоктуновского, Леонова...
Соревнование с легендой - дело отважное, но неблагодарное. Каждую Нину Заречную невольно сравниваешь с Комиссаржевской; и, глядя «Дни Турбиных», думаешь, тот ли завораживающий оттенок у кремовых штор...
Но Виталий Соломин, помимо прочих его достоинств, - отважный художник. Когда-то не побоялся поставить «Живой труп» на крохотном пространстве, «на носу» у зрителей, включив в исполнение все ремарки недописанной пьесы Л. Толстого. Спектакль этот очень пострадал, как мне кажется, когда его переселили на большую сцену...
Виталий, кажется, вообще ничего не боится.
«Это не так. Есть возмездие. Когда переходишь какую-то грань, то в результате обязательно отдача происходит. Об этом страшновато говорить, потому что это достаточно серьезно. Боль приходит к другим людям, к близким. Возмездие свершается им. И надо быть очень осторожным. Потому что, повторяю, то, что происходит в твоей жизни, потом ударяет по близким. Как будто рядом бабахает. А это еще хуже, нежели когда бьёт по тебе самому. Меня это очень настораживает, потому что я имею многолетний опыт...»
Спектакль «Иванов» играют в основном мастера самого любимого мною, «среднего» поколения Малого театра. Среднего по возрасту, а не по дарованиям. Василий Бочкарев, Александр Потапов, Евгения Глушенко... Мастера, которые, выучившись на яркой, сочной укрупненности Островского, на мощном темпераменте Шекспира и Шиллера, на острой социальности Горького, - традиционных авторов Малого, вдруг заговорили чеховским языком так, словно он им с младенчества родной. И они только ждали момента заговорить, а точнее - высказаться на нем. Этом бесконечно трудном, очень стыдливом и неповторимо мелодичном языке. На котором надо уметь говорить и молча. Говорить сердцем. Говорить наедине с каждым в зале.
И острая нервность Бочкарева, и уникальная естественность Потапова, и тонкая, хрупкая до изысканности характерность Глушенко оказались сродни Чехову...
Сам Виталий сыграл, как мне показалось, Иванова человеком больным и потому несколько неадекватным, что и приводит его к поступкам странным, вплоть до самоубийства в финале... Но Соломин меня опроверг, и убедительно.
