Я был директором Главного театра. Часть 21
В этот памятный вечер Покровский получил наглядное представление о том, что такое в Главном театре главная премьера, и распорядительная хлопотунья Серафима Яковлевна могла надеяться, что в дальнейшем — говоря словами Онегина — ему "урок послужит к исправленью".
Что же касается меня, то в качестве нового директора я прежде всего заинтересовался тем, как ревнивое соперничество премьерствующих артистов уживается с бесперебойным показом спектаклей текущего репертуара, и не мешает ли оно выпуску новых постановок? И тут на примере взаимоотношений между артистами сложного музыкально-театрального производства мне открылись удивительные особенности художественной дисциплины, когда каждый ставит интересы своего театра превыше личных амбиций!
Мне рассказывали, что хотя ревнивое соперничество, о котором идет речь, существовало испокон веков, но даже "старожилы", которые как известно, никогда ничего "не упомнят", действительно не могли привести примеров срывов спектаклей вследствие личных неприязней соперничавших между собой "звезд". И если, допустим, М П. Максакова чувствовала, что заболевает, она прежде всего старалась известить об этом певицу столь же высокого ранга В. А. Давыдову, чтобы та могла заблаговременно подготовиться к предстоящему ей выступлению в спектакле. Такая же практика сложилась в свое время и во взаимоотношениях между другими ведущими артистами. Мы можем проследить ее и у Барсовой со Степановой, Держинской и Катульской, у Шпиллер и Шумской, у тех же Пирогова и Рейзена, Козловского и Лемешева... Примеры эти могут быть продолжены именами И. Петрова и Огнивцева, Лисициана и А. Иванова и еще многих других выдающихся вокалистов из числа работавших при мне в 50— 70-е годы. Признаюсь, что на первых порах мне казалось неестественным совмещение плохо скрываемой личной неприязни, наблюдаемой у некоторых из них, с заботами по предотвращению срывов спектаклей текущего репертуара! Замечу при этом, что я сам бывал не раз свидетелем того, как в интересах театра настойчиво хлопотали артисты, обычно избегавшие личных встреч, а за глаза вежливо величавшие друг друга не иначе как "другой тенор" или же "другой бас".
Но бывали в жизни театра и "переборы", когда чувство долга очевидно превозмогало разум. Об одном курьезном случае этого рода я и хочу рассказать.
Один из коренных титулованных артистов Главного театра, человек отличного поведения (имя его я не называю именно по этой причине) должен был страховать партнера в спектакле "Травиата". По положению он мог считать себя свободным от страховки, когда значившийся в афише исполнитель данной роли появлялся на своем рабочем месте, начинал гримироваться, одеваться и, следовательно, его готовность петь спектакль не подвергалась сомнению. Правда, по правилам страхующий должен был оставлять в канцелярии координаты, по которым его могли бы найти "в случае чего". Однако в тот вечер спектакль уже начался — даже подходил к концу первый акт, как вдруг выяснилось, что приготовившийся к выходу Жермон не сможет петь — с ним приключился внезапный припадок острых колик!..
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Главного театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.