Неиспользованные возможности (Н. Калитин), часть 4.
Но рядом со всем тем ценным, чем богаты перечисленные спектакли, в них были и существенные недостатки, характерные и для многих других работ Театра им. Ермоловой. Еще в спектакле «Старые друзья» и «Далеко от Сталинграда» можно было наблюдать излишнее увлечение постановщика приемами сатирического письма, эффектными сценическими положениями, превращавшимися в отдельных случаях из средства лучше раскрыть замысел автора чуть ли не в самоцель (подчеркнуто-карикатурное решение образа редактора газеты Толкунова в «Далеко от Сталинграда», грубо нарушающий стиль спектакля неуместный комический эпизод с фоторепортером Лясковским и санитаркой Дусей в «Старых друзьях»).
Эти односторонние увлечения А. Лобанова, сказывающиеся не только на спектаклях, поставленных им самим, но и на других работах театра, дали себя знать и в последующих постановках. Бесспорно прав А. Лобанов, когда, стараясь глубже раскрыть духовную пустоту и неприглядность горьковских «дачников», маленьких людишек, чья жизнь, интересы, стремления глубоко чужды советскому человеку и могут вызвать лишь чувство презрения, он обращается к острому сатирическому письму, к приемам гротеска. Но эти приемы оказываются просто неуместными там, где речь идет об отдельных ошибках или недостатках наших советских людей, честных участников общего дела. Нет спора, что и в романе Павленко, и в инсценировке «Счастья» секретарь райкома Корытов — не тот человек, который мог оправиться с трудной задачей восстановления разрушенного хозяйства района после войны: он слишком вял, недостаточно инициативен и энергичен для этого. Но все же это честный советский человек, и делать из него посмешище, изображая его не только усталым и растерянным, но также ограниченным, туповатым человеком, превращать его в неумного, упрямого бюрократа, — а именно так играл сначала Корытова И. Прокофьев (да и в дальнейшем в его игре много осталось от первоначального рисунка роли) — конечно, не следовало.
С излишним «нажимом» играет и В. Лекарев роль генерала Романенко. И в повести, и в инсценировке Воропаев и Романенко во многом друг другу противопоставлены. Но делать это противопоставление поводом для того развенчания Романенко, которое дается в спектакле, конечно, неверно, и тем более недопустимо, что делается это походя, в одном коротком, почти «вставном» эпизоде. Думается, что ответственность за это несет не столько сам исполнитель, сколько режиссура. Ведь сумел же талантливый и тонкий актер Лекарев в очень трудной и сложной роли Супругова, не прибегая ни к каким внешним приемам, не впадая в шарж или карикатуру, обнажить все нутро этого себялюбца и обывателя, хотя как раз здесь он с большим основанием мог бы прибегнуть к гротеску и шаржу.
И, наконец, еще об одном персонаже «Счастья» — о Городцове. Этот интересный и довольно сложный образ повести неожиданно получил в спектакле комедийную окраску, что привело к явному его упрощению и обеднению. И чем ярче игра Д. Фивейского в сценах, где режиссура ставит перед ним задачу развлекать зрителя, тем более компрометируется этот образ. Дело, конечно, не в комедийности как таковой. Почти сплошь в комедийных тонах, с подлинным блеском ведет свою роль 3. Кириллова, остроумно и висело решена сцена посещения Воропаевым супругов Поднебеско, с хорошим задором и юмором играет Р. Губина маленькую Ленку. Но здесь юмор и комедийность всюду оправданы или характером героя или ситуацией. Комедийность же окраски образа: Городцова продиктовала лишь стремлением режиссуры к внешне эффектным сценическим положениям и свидетельствует о недостаточной художественной взыскательности постановщика.
Все это частные недостатки. Но я они в какой-то мере снижают ценность спектакля в целом. Чрезмерное внимание к частностям порою отвлекало режиссуру от основной задачи, и думается, что в силах театра было решить ее еще более глубоко и впечатляюще, чем он это сделал. Во всяком случае, при явной удаче И. Соловьева, его Воропаев оказался все же более ярко раскрытым в первых картинах, нежели в последний, где на первый план олицетворением завоеванного счастья выступает не он, а Лена Журина... В «Дачниках» мастерство острого сатирического письма как говорилось только что, во многом помогло А. Лобанову. Но этот спектакль, пожалуй, ярче, чем любой другой, говорит о том, что очень сильный в отрицании и обличении А. Лобанов как режиссер далеко, не столь же силен в утверждении.