Эм. Двинский "Уголок имени В.Л. Дурова" (1970 год) (Часть 8)
Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7
КРЫСЫ-МОРЕПЛАВАТЕЛИ
...На палубе большого белого парохода суетятся матросы – они готовятся к выходу в очередной рейс. С набережной по дощатым сходням носильщики таскают мешки, кули, тюки. Навстречу им бегут грузчики за новой ношей. Пассажиры торопливо взбегают по трапу с чемоданами... в зубах. Почему в зубах? Да потому, что и матросов, и грузчиков, и пассажиров изображают дрессированные крысы. Мы описали начало знаменитого дуровского представления «Крысы-мореплаватели», которое с огромным успехом шло на арене цирка, превращенной в круглое море-океан.
Вот открываются дверцы капитанской каюты, и на пороге появляется капитан – крыса Серко. Он зевает, потягивается, как будто только что проснулся, затем на задних лапах важно обходит палубу, заглядывает в трюм, проверяет работу крана, выясняет, па месте ли шлюпки и спасательные пояса.
Наступает время отправления. Крыса-машинист, присев на задние лапки, дергает шнур. Раздаются два протяжных гудка. Матросы бегут к мачтам, быстро избираются наверх, поднимают яркие разноцветные флаги, распускают паруса.
Машинист нажимает рычаг и пускает в ход машину. Крыса-рулевой поворачивает штурвал, и пароход уходит в дальнее плавание.
Капитан теперь стоит на застекленном мостике у подзорной трубы. Зрители уверены, что он осматривает горизонт, но в действительности Серко занят другим, более приятным для него делом – он пьет молоко, спрятанное внутри трубы.
Неожиданно начинается шторм. Ветер рвет паруса. Пароход терпит бедствие. Крысы бросаются к шлюпкам, спускают их на воду и спасаются от кораблекрушения. Серко, как и подобает капитану, последним покидает гибнущее судно.
СКАЗКА ПРО БЕЛЫХ МЫШЕЙ
В Уголке имени Дурова и теперь есть группа дрессированных белых мышей, исполняющих забавную сценку «Мышиная железная дорога».
В одной из комнат Уголка расположен игрушечный городок, со всех сторон окруженный лесом. Впереди виден вокзал с башней и железнодорожный путь, дальше – множество крошечных домиков. В городе зима.
Крыши домиков заметены снегом. Сверкают па солнце ветви берез, покрытые серебряным инеем. На зеленых лапах елей лежат пушистые снежные подушки.
Стрелочник открывает путь. Поехали!
Экскурсовод рассказывает юным зрителям о сказочном городке. В нем живут маленькие белые мыши. Они не любят холодов, им надоели долгая зима и холодное солнце. Мышкам хочется на юг, и они решили поехать к теплому синему морю, в свой мышиный 
санаторий «Альбинос». Пока еще мышей не видно – они в помещении вокзала. Но вот бьют часы па вокзальной башне, звучат четыре гулких удара. В тот же момент из тоннеля выходит поезд и подкатывает к перрону. Из раскрытых дверей вокзала выбегают пассажиры, они торопливо несутся по лестнице вниз, забираются в вагоны.
Дежурный по станции следит за порядком при посадке. Провожающие прощаются с пассажирами. Звучит сигнал, и поезд отправляется в путь.
У маленьких зрителей, столпившихся перед мышиным городком, горят глаза, они уже там – в таинственном городке, они уже вошли в сказку.
Картина на наших глазах волшебно преображается. Небо темнеет, вспыхивают звезды. Мыши едут уже целый день. Куда девались зима и заснеженные деревья? Вместо них появились высокие тропические пальмы с огромными зелеными листьями на вершинах, аллеи стройных темных кипарисов. Поезд с белыми мышками мчится в ночной мгле, только яркие фонари паровоза бросают снопы света.
И вот там, где только что был лес, раскрывается необозримая синева теплого моря. По морю плывут пароходы, сверкающие множеством огней. Вдали мигает маяк.
Поезд исчезает в тоннеле. Путешественники приехали на юг. Так заканчивается сказка про белых мышей, сыгранная ими самими.
КАК ГОВОРЯТ ПТИЦЫ
Многие думают, что «говорить» могут только попугаи. Оказывается, и в наших краях живут птицы, которые способны копировать слова. Это скворцы, грачи, сороки, галки и особенно черные вороны. Дуров даже называл воронов русскими попугаями.
Остановимся перед клеткой с сорокой. К клетке подходит Анна Владимировна Дурова, держа в руке какое-нибудь сорочье лакомство, чаще всего желток куриного яйца.
Сорока издалека замечает Анну Владимировну, приближается к передней стенке клетки и, склонив набок голову, заглядывает в руку дрессировщице. Затем, просунув клюв сквозь прутья, она вдруг восклицает гонким женским голосом:
– Что это такое? Что это такое?
Никто не заметил сигнала, которым дрессировщица заставила птицу произнести эти слова. У зрителей создается впечатление, что птица задает вполне сознательный вопрос. К тому же голос и интонации птицы вполне соответствуют образу болтливой сплетницы-сороки из сказок. На самом деле между осмысленной речью и умением птиц говорить нет ничего общего.
Вот уже сорок лет живет в Уголке Воронок, он считается самым старым его обитателем. Сорок лет отвечает он на вопрос: «Как тебя зовут?» – но смысла вопроса не понимает. У человека слово выражает мысль, птицы же произносят слова, не понимая их смысла, они только воспроизводят звуки человеческой речи.
Сорока быстро отзывается на сигнал дрессировщика и начинает произносить заученные слова. Верона приходится долго уговаривать, соблазнять вкусными лакомствами, прежде чем он заговорит. Но зато, начав говорить, он не скоро останавливается. Уже покинет комнату дрессировщик, уйдут в соседний зал экскурсанты, а вдогонку им все несутся хриплые восклицания:
– Воронок! Воронок! Ворону-у-уша!
Низкий гортанный голос ворона очень похож на человеческий. Это сходство однажды принесло большую пользу Владимиру Леонидовичу Дурову. У Дурова был ворон Карп. Он умел говорить: «Кто там?» И часто, услышав шаги, кричал эту фразу.
Как-то ночью в конюшню Кишиневского цирка, где выступал тогда Дуров, забрались воры. Кучера спали. Жулики сняли со стен седла, сбрую и собрались вылезть через разбитое окно.
В это время в темноте раздался строгий голос:
– Кто там?
Воры перепугались, бросили вещи и убежали.
С ПОМОЩЬЮ ПИЩИ
Каких только зверей не было у В. Л. Дурова! За полвека работы он дрессировал ежей, муравьеда, броненосца, мышей, крыс, сусликов, зайцев, белок, морских свинок, нутрию, дикобразов, барсуков, выдр, лисиц, волков, шакалов, енотов, носух, львов, гиен, медведей, тюленем, моржей, морских львов, индийских слонов, кабанов, верблюдов, оленей, лемуров, макак, павианов, шимпанзе; из птиц – страусов, пингвинов, пеликанов, аистов, сов, филинов, журавлей, попугаев, воронов, ворон, галок, сорок, голубей; из домашних животных – лошадей, ослов, быков, свиней, коз, баранов, собак, кошек, кур, гусей, уток, индюшек и многих других.
Всех этих животных Владимир Леонидович дрессировал при помощи своего метода пищевого поощрения. Можно с уверенностью сказать, что никаким другим способом нельзя выдрессировать крыс и зайцев, подружить кота с мышами, волка с козой, лису с петухом. Пища поддерживает власть человека над четвероногими воспитанниками, наталкивает животное на нужное действие, закрепляет это действие и создает таким образом новый условный рефлекс.
Дрессировщики прошлого тоже вырабатывали у животных условные рефлексы. Но они делали это при помощи кнута, палки, хлыста, острого трезубца и даже раскаленного железа. Нужное движение возникало у зверя как средство защиты от боли.
Укротитель бил тигра палкой по передним лапам, и тигр, чтобы избежать ударов, поднимал передние лапы в воздух и садился на задние. Когда тигр опускался, его снова били; поднимался – удары прекращались. При каждом ударе произносилось какое-то слово, вроде «алле» пли «гоп». В дальнейшем само это слово вызывало у зверя воспоминание о боли и становилось сигналом; услышав его, животное без ударов поднималось на задние лапы. К тому же дрессировщик не выпускал из рук кнута или палки. Угрожающее движение также служило сигналом. Таким способом львов и тигров заставляли прыгать через тумбы, барьеры, сквозь 
горящий обруч. В животном постоянно поддерживалось чувство страха, нервное напряжение. Ни о какой привязанности зверя к человеку не могло быть и речи.
Во время дуровской дрессировки животные чувствуют себя свободно, не боятся человека, а, наоборот, ждут от него приятного – ведь в его руках пища.
Некоторые дрессировщики упрекали Дурова в том, что он заменил страх голодом. Но это неверно. Дуров не выводил на сцену голодных животных. Голод, как и боль, отрицательно действует на них. Голодные животные все свое внимание устремляют исключительно на еду, стремление к пище приостанавливает в них все выработанные рефлексы, и они не подчиняются требованиям дрессировщика. Это подтвердили многочисленные опыты. Но Дуров не выступал и со зверями, лишенными аппетита.
Благодаря методу пищевого поощрения Дурову удавалось обучать зверей, с которыми ничего не могли сделать другие дрессировщики.
В музее Уголка выставлено чучело муравьеда с длинным пышным хвостом и вытянутой мордой, похожей на трубу. Эти животные водятся только в Центральной и Южной Америке. У муравьеда нет ни одного зуба, и он может питаться лишь муравьями и муравьиными яйцами, добывая их при помощи тонкого, длинного липкого языка. Зверек обладает мало развитым мозгом, поэтому считалось, что он не поддается дрессировке, Однако Дуров выучил муравьеда стоять на задних лапах, держать ружье, лазать по лестнице, подходить к колоколу и дергать за веревку, а также возить небольшую тележку, в которой сидела обезьяна.
Звери Дурова и на свободе не забывают уроков дрессировки. Это характерно для животных, выдрессированных по методу пищевого поощрения.
В музее Уголка была картина, на которой изображен подлинный случай из практики В. Л. Дурова. На картине нарисовано болото, заросшее камышами и осокой. На первом плане выделяются фигуры грех танцующих журавлей с топкими, длинными, как ходули, ногами. Шеи у птиц изящно изогнуты, крылья широко раскинуты.
Долго дрессировал Дуров журавлей. Он знал, что эти птицы во время токования делают разнообразные движения: машут крыльями, топчутся на месте, приподнимая то одну, то другую ногу. У Дурова возникла мысль превратить эти движения в танец. После упорного труда птицы научились кружиться и исполнять фигуры кадрили.
Накануне премьеры Дуров проводил репетицию на арене летнего цирка в Костроме. Полотняная крыша цирка оказалась в одном .jpg)
месте открытой. Журавли увидели небо, один за другим поднялись вверх и улетели, Зрителям так и не удалось увидеть забавного танца журавлей. Труды дрессировщика, казалось, пропали даром.
Но через две с лишним недели в цирк пришел охотник с неожиданной вестью. Он охотился недалеко от города и вдруг увидел необыкновенную картину: три журавля танцевали на болоте, «как люди».
Журавли сохранили движения, привитые им человеком, и на воле без всякого принуждения повторяли их. Бесспорно, что с течением времени условный рефлекс, связавший у журавлей танец с получением пищи, должен исчезнуть, так как новые условия жизни не оправдывают его. Тем не менее этот случай убедительно показывает, что безболевая дрессировка создает гораздо более прочные и устойчивые формы поведения животных, чем воздействие страхом. Невозможно даже вообразить, чтобы дрессированный тигр, вырвавшись на волю, стал бы ходить по тайге па задних лапах или прогуливаться вниз головой. Вернее предположить, что он сразу же начисто забудет всю цирковую науку, связанную с болью и страданием.
В последние годы в Уголке велась серьезная исследовательская работа по изучению дуровского метода сценической дрессировки. Ежедневно во время репетиций старых номеров и дрессировки новых научные сотрудники протоколировали все обстоятельства проводимой работы. Произведен анализ и составлены описания дрессировки медведей, лис, барсуков, морских львов, кошек и голубей.
Такие исследования были выполнены впервые. До сих пор процесс дрессировки диких животных не изучался. В имеющихся работах по дрессировке собак и лошадей описывается главным образом поведение животного, а не способы, которыми на него воздействует человек. В Уголке анализировали с позиций материалистического учения И. П. Павлова и действия дрессировщика, и поведение животных.
В результате ученые могут сегодня рекомендовать наиболее целесообразные, научно обоснованные приемы дрессировки того или иного животного. Это избавит дрессировщиков от ошибок и неудач, поможет легче и быстрее готовить диких зверей к выступлениям на сцене и на арене цирка.