menu-options

Играем в разбойников

РазбойникиВ Театре им. Пушкина молодой да ранний (две номинации на "Золотую маску") режиссер Василий Бархатов поставил "Разбойников" Фридриха Шиллера. В сценическом варианте Бархатова подвиги романтиков-головорезов оказались неотличимы от арт-провокаций современных художников.

В Театре им. Пушкина молодой да ранний (две номинации на "Золотую маску") режиссер Василий Бархатов поставил "Разбойников" Фридриха Шиллера. В сценическом варианте Бархатова подвиги романтиков-головорезов оказались неотличимы от арт-провокаций современных художников. Современное скептическое сознание вообще с трудом приемлет патетику, а уж патетику раннего Шиллера, столь любимую российскими провинциальными трагиками XIX века ("О, люди, люди, порождения крокодилов!"), и вовсе отторгает с порога. Громоподобная риторика главного героя Карла, неправдоподобные злодейства главного злодея Франца, лихие подвиги (пиф-паф - и вы покойники!) возглавляемой Карлом шайки - буквально все заставляет воспринимать эту пьесу как достояние истории. Преуспевший на оперных подмостках Василий Бархатов (на его счету уже несколько удачных постановок в Мариинке) вступил в диалог с романтической традицией с дерзостью молодого Карла Моора. Во-первых, он грамотно сократил трагедию немецкого гения, убрав из нее многочисленные повторы и совсем уж неестественные для современного уха завывания. Во-вторых, спустил героев с котурнов, поместив их в чуждое патетике камерное пространство. В-третьих, весьма изящно вплел сюжетные перипетии пьесы в современный культурный контекст.

Разбойники Шиллера уподоблены у Бархатова нынешним арт-провокаторам, которые так заигрались в свои игры, что в конце концов пролили кровь и спалили целый город. Ни о каком искоренении всемирной несправедливости эти хорошо умытые мальчики с нашитыми на костюмы эмблемами престижного университета в спектакле Театра им. Пушкина и не помышляют. Им просто нравится эпатаж - ставшие популярными безопасные игры со смертью, восполняющие у современного городского жителя нехватку адреналина. В сущности ничто не мешало Василию Бархатову уподобить разбойников головорезам из какого-нибудь "Антифа" (среди них ведь тоже попадаются университетские интеллектуалы). Но молодому режиссеру оказалась важна другая тема: имитационная, игровая природа современного социального протеста. Собственно, тут и пролегает главный водораздел, отделяющий нас от романтической эпохи. Все кажущиеся самыми картонными страсти у Шиллера на самом деле пронизаны самым искренним чувством.

Все кажущиеся самыми искренними проявления современных людей могут оказаться всего лишь игрой. Имитация - главное, ключевое слово современной культуры, да и вообще современной жизни. И оно, как доказывает спектакль, отнюдь не отменяет гекатомб. Этот придуманный Бархатовым главный концептуальный ход свидетельствует о том, что в нашем театре появился не просто думающий, но еще и умный режиссер (концептуальная дерзость глупца бывает порой куда хуже самой тухлой сценической рутины). Концептуальное решение отдельных сцен "Разбойников" тоже порой радует. У Шиллера Карл под видом чужеземного графа приходит в свой родовой замок и долго неузнанный ведет беседы с бывшей возлюбленной. Ясно понимая, что такая степень театральной условности плохо монтируется с нарочитой актуализацией пьесы, Бархатов остроумно избегает всяких переодеваний. В замок приходит вооруженный миниатюрной видеокамерой и наушниками один из соратников Карла, которым поднаторевший в арт-провокациях главный герой руководит на расстоянии. У Шиллера Франц накануне самоубийства ведет мировоззренческий диспут с пастором.

У Бархатова он беседует по телефону с невидимым оппонентом, явно отсылая нас к диалогу Ивана Карамазова с чертом. Но придумать интересный концепт, как известно, ничуть не менее важно, чем насытить его живым сценическим смыслом. И с этой второй задачей молодой режиссер справляется пока лишь отчасти. Артисты (тоже молодые - недавние выпускники Школы-студии МХАТ) демонстрируют неплохую выучку, но создать объемные и интересные образы ни одному из них - ни Владимиру Моташневу (Карл), ни Евгению Плиткину (Франц), ни Анастасии Лебедевой (Эмилия) - увы, не удается. Не очень органично звучит пока в их устах и сам текст пьесы, хотя на тонкой игре с шиллеровской патетикой можно было бы многое выстроить, точнее, достроить в этом спектакле. Все действие пьесы сопровождают у Бархатова песни Шуберта, которые герои по очереди поют, стоя у рояля. Ближе к финалу, когда кровь уже льется рекой, пианиста убьют и засунут под крышку инструмента. Смысл этого брутального обращения с аккомпаниатором понять несложно. Все проникновенное, лиричное, возвышенное и искреннее, что было в романтизме, современная культура воспринять не в силах. Зато все наносное - склонность к показухе, громким словам, эффектным жестам и пиар-акциям - она с большой охотой взяла на вооружение. Это еще одна умная мысль этого умного спектакля, которая (несмотря на весьма скромный пока конечный результат), заставляет все же верить в славное будущее его молодого постановщика. 

Автор: Марина Давыдова,

Источник: "Известия"

Еще рецензии на представление «Разбойники»

Разбойники потянулись к камере