Как бы Гамлет
Мировая премьера хулиганской оперы в МАМТе
"Идти ли мне повеситься в сортир? Но божий страх - отчаянью помеха..." - речитатив Гамлета вызывает смех или раздражение, но публика точно не спит. Опера-провокация Владимира Кобекина в Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко - событие важное: музтеатры ставят сочинения композиторов-современников очень редко. Последними в Москве были "Дети Розенталя" Главного театра почти четыре года назад, вызвавшие скандал с участием депутатов Госдумы.
Строго говоря, благодарить за премьеру "Гамлета" нужно прежде всего автора пьесы - екатеринбургского рок-поэта Аркадия Застырца. Запал и большая часть порохового запаса оперы содержатся в его тексте, включая "Иметь иль быть - вопросец-то непрост, особенно когда тебя имеют". Либретто из такого жирного материала могло бы застить и партитуру с оркестровым прочтением, и режиссуру с актерскими работами. Но, к счастью, рассмотреть и расслышать удалось все. Спектакль сладили режиссер Александр Титель, художник Эрнст Гейдебрехт и дирижер Феликс Коробов. Гейдебрехт выразился лапидарно, не удержался от использования любимых немецким театром медицинских капельниц, но и ершистую иронию опуса не оставил без внимания: на железном круге сценического неба отчеканено латиницей: ves mir teatr.
Концепция режиссера следует идее парафраза: в датской сторонке провожают, целуя мать-сыру землю. Но Гамлет, выражаясь на общем для здешних героев ядреном русском языке, решает гамлетовские вопросы. Время меняется, человек остается собой. Снять шляпу хочется перед Феликсом Коробовым и его оркестром, по впечатлению сотворившим музыку больше и ярче той, что предполагала партитура: каждый изворотливый диссонанс и "бамс" ударных веселили не хуже слов. И очень достойно выглядели господа певцы, дебютанты или вчерашние дебютанты, выложившиеся на "все сто пятьдесят". Спектакль украсили оторва-Офелия (Лариса Андреева), импозантный Полоний (Роман Улыбин), порхающий стокилограммовый Гильденстерн (Сергей Балашов), обаятельный мерзавчик Клавдий (Дмитрий Кондратков), артист в интермедии и бравый Капитан (Денис Макаров), за которым можно в огонь и в воду. Все они умеют двигаться и знают, куда себя девать, когда не надо петь.
Редким для московской оперы счастьем стала актерская дикция. Понятно, что Малый зал в этом смысле выгоднее основной сцены, но дело не только в объеме пространства: все глухие и шипящие были произнесены именно вокалистами, а не людьми, жующими горячую кашу. Главная кастинговая удача - Гамлет - Чингис Аюшеев, обладатель не бог весть какого голоса, умеющий, однако, петь лежа, сидя, на бегу и скрючившись – в отличие от абсолютного большинства российских певцов, важно раскладывающих диафрагму перед арией. Сочетающий эти достоинства современного оперного певца с актерской игрой, Аюшеев выглядит единственно верным Гамлетом. И вот тут возникает смысл, вряд ли предусмотренный постановщиками. Азиатский лик Гамлета (и отца-Призрака, как бы между прочим) прикручивает к старой шекспировской истории рефлексии сегодняшнего дня - о комплексе вины и одновременно уязвимости европейской цивилизации. Гамлет не рохля-гуманист датско-британского толка. Он худой, спортивный, ловкий, как кошка. Грезит не о воздаянии - о мести. Любит клинок в руке и игру в ножички, а своей даже сдержанной яростью прибивает к земле любых оппонентов - и Королеву-мать, и Офелию, и друга Горацио. Не будь известного финала, этот принц точно установил бы в Дании восточную деспотию, можно не сомневаться. Но в опере никакого нажима, все будто не всерьез, трактовка не предполагает глубокомыслие и пафос. Вышедшие после фальшфинала дети, клоны взрослых, примиряют героев между собой, а зрителей - с мыслью о том, что историю Гамлета сегодня лучше видеть веселой.
Автор: Лела Гучмазова
Источник: "Итоги"