У порога великой эпохи. Часть 1.
У ПОРОГА ВЕЛИКОЙ ЭПОХИ
Нина ВЕЛЕХОВА
Русская культура — молода, — сказал Анатолий Васильевич Луначарский по поводу столетия Малого театра. — В ее анналах 100 лет — очень большой срок». Он произнес эти слова тогда, когда Малый театр только готовил свою сцену для пьес советского репертуара; когда, скажем прямо, и сам репертуар был еще в состоянии первоначальной стадии. Мы обыкновенно ведем счет советской драматургии в Малом театре с «Любови Яровой» К. Тренева; но вернее будет считать началом пьесу А. Луначарского «Оливер Кромвель». Ставил эту трагедию И. Платон, а играл Кромвеля А. Южин. Это была трагедия, заряженная революционностью, как говорил сам ее автор. И, наверное, он был прав, говоря, что для академических театров это был честный, смелый и — в смысле решительности — головокружительный шаг. Шел 1921 год, и рядом с «Мистерией-Буфф» В. Маяковского и «Зорями» Э. Верхарна в Театре Вс. Мейерхольда спектакль «Оливер Кромвель» с директором Малого театра в главной роли был событием исторического порядка. А. Южин был личностью сильной, расцвет его таланта пришелся на дореволюционную эпоху. Естественно, что новое он принимал не просто, не сразу; естественно и другое; Советская власть осторожно и бережно звала его вперед. Луначарский, нарком просвещения, так записывал воображаемый диалог между представителем Советской власти и руководителем Малого театра.
«Я не требую от вас чуда... Я знаю, что вы находитесь в трудной борьбе, в которой подчас изнемогаете, — говорил в этом диалоге А. И. Южин, — но я верю в то, что вы хотите великого блага; я верю в то, что у вас большие силы, что перед вами большие возможности. Будущее покажет, но во всяком случае, вы не должны топтать тех ценностей, которые унаследовали от прошлого». «И мы отвечаем ему, — пишет далее Луначарский. — «Мы тоже не требуем от вас чуда. Мы знаем, что вы принадлежите к иной фаланге и не можете внезапно расцвесть яркими розами революции, но мы знаем, что вы доносите до нас самые душистые и самые нежные цветы, завещанные нам прошлыми поколениями, и мы знаем, что в нашу весну, еще очень раннюю, наша еще очень голая от цветов почва нуждается в принесенном вами даре».
Перу Луначарского был свойствен романтический блеск, поэтому он берет в качестве метафоры здесь цветы: это говорит также и о его бережном отношении к старым художникам; но, несомненно, он думал не только о цветах и в другом месте заявлял так: «Наше время всем своим инстинктом требует театра проповеднического, театра как социальной силы». И, оглядываясь на прошлое, он называл именно традицию Малого театра — традицией театра социальной проповеди. В лучших художниках российского прошлого, по мнению наркома, «сидел публицист» и почти ни один из них, лучших, не предохранился от «отравления политикой». Говоря так, Луначарский, конечно, старался этот духовный огонь публициста в актерах разбудить и поддержать.
«Мы только у порога великой эпохи», — писал он Малому театру. Новое содержание шло в театр а новых, неслыханно новых формах — в спектаклях-действиях, в масках и плакатах агиттеатра; но оно, новое содержание, питалось и классическими традициями, высоким опытом старых мастеров академических театров, и огромный арсенал сценической культуры, знания и опыт этих театров тоже были необходимы грядущему будущему.
В своем прошлом Малый театр был более других императорских театров свободен от давления царского министерства, находясь в нестоличной и потому «более свободной Москве». Репертуар его историки называли «литературным, университетским, земским, интеллигентным».
Продолжение: часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9