У порога великой эпохи. Часть 8.

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7

У ПОРОГА ВЕЛИКОЙ ЭПОХИ
Нина ВЕЛЕХОВА

Мы вспоминаем горьковский театр для того, чтобы особенности стиля Малого театра стали нагляднее. Его диапазон колеблется от сценического монументализма до очень тонкого психологизма с неуловимой игрой нюансов. Пьеса Горького проявляет наличность этой емкости красок, этого двуединства принципа изображения. И потому Малому театру оказывается доступна и яркость монументальной сценической формы, звучность мажорных ритмов, скажем таких, какие нашел Б. Равенских для пьесы «Птицы нашей молодости» И. Друцэ.

Мы читаем здесь и новые ситуации и новые проблемы, которые ставит перед человеком жизнь в ее современном течении. Вспомните «Птицы нашей молодости»: они кончаются примирением двух враждующих сил — Руцы, представляющей природу, и Павела, представителя разума и воли, вторгающихся в ход движения природы. Это — разные поколения, люди разных времен. Их примиряет единое дело: развитие жизни.
Вспомните также «Самый последним день» Б. Васильева. Как настойчив участковый Ковалев (М. Жаров) в своем желании помочь людям, как он верит в силу добра..

И невольно, вспомнив конфликты первых советских пьес, о которых мы здесь писали, можно подумать о логике истории, о круге бытия, который, начавшись разрывом единства в человеческой жизни и пройдя необходимый два этого путь, завершается другим исходом — единением людей в новой жизни, где борения уже принимают новый характер, где возникают новые конфликты и новые коллизии. По своей емкости и насыщенности пятьдесят семь советских лет — это тоже очень большой срок в развитии культуры.

Испытание классикой — это своего рода проверка театра, проверка степени его драматического мастерства, его способности, не карёжа, не насилуя классику, вскрывать ее глубинные смысловые и эмоциональные пласты.

Как ставить сегодня произведения классиков? Этот вопрос — один из сложнейших. И тот факт, что наши спектакли, поставленные на материале классических пьес, не переделанных, а воплощенных в своей глубине и первозданности, пользуются у зрителей успехом,— свидетельство и творческой зрелости коллектива, и верного художественного направления его сценических поисков. И в то же время — это свидетельство современности театральной стилистики Малого театра, ее постоянного обновления, «омолаживания» в соответствии с непрерывно, хотя и подчас незаметно, возрастающими под влиянием смежных искусств и самой жизни критериями художественности — художественной правды и образности.

Малый театр еще в великом долгу перед своей отечественной классиком, и именно этот долг необходимо прежде всего погасить, хотя бы частично. Драматургия (и проза) Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Грибоедова, Льва
Толстого, Достоевского ждут своего воплощения. Ждут обновления и наши ранее поставленные «классические» спектакли — «Власть тьмы», например, и другие.

Малый театр, думается мне, — не только Дом Щепкина и Островского, но и Дом Грибоедова и Гоголя. Сегодня (впрочем, и завтра тоже) его обязанность прежде всего в том и состоит, чтобы, используя опыт мастеров сцены, сделать богатство нашей классической драматургии духовным достоянием молодого поколения граждан. В Малый театр, по-моему, должны ходить, как ходят в Третьяковку на встречу с бесценными сокровищами национального гения.

Я так много говорил сегодня о сценическом воплощении классики, что может сложиться впечатление, будто бы нынешний Малый театр живет в отрыве от жизни, от современной темы в искусстве. Это, разумеется, не так. И для того, чтобы современно осмыслить и воплотить на сцене классику, надо всесторонне знать и понимать окружающую тебя жизнь. Современная драматургия, вернее, подход к ней, работа Малого театра над ней — тема особая и достаточно сложная.

Продолжение: часть 9